Был в Гавани. Тоже мне, Drink Expo называется. Попили чайку со старым приятелем по давнишнему карельскому сплаву (странно видеть его не в тельняшке, а в галстуке). Пытался затащить и его на Алтай в этом году, но он сказал, что за эти деньги он лучше в Таиланде будет неделю развлекаться с девочками. Казанова, ёпт. Сравнил тоже – Алтай и таиландских девочек. Вообще, если хотите получше узнать человека, выньте его из пиджака и засуньте в тельняшку, потаскайте целый день по порогам с веслом в руках, а потом посмотрите на него «где-нить» у костра на лесной полянке. В нестандартных условиях люди раскрываются совершенно по-другому.
Мысль – это оргазм мозга: тот, кто способен его испытывать, получает удовольствие, а тот, кто не способен, вынужден имитировать. Доставьте себе удовольствие – думайте! Однако женщина говорит – значит она думает, мужчина же, когда думает, то молчит.
Когда же август? Достал этот асфальт, хочу туда, где реки, горы, косогоры. Свежий воздух, запах хвои и большая вода сибирских рек. Не доживу. Охренею. Но жизнь – это один день, и этот день сегодня. И потому забей на долгосрочные планы (нет, ты их строй, строй, но не превращай это занятие в самоцель, потому как сама цель – это и есть жизнь). Я читаю предсмертное письмо Габриэля Гарсии Маркеса и понимаю наконец-то, за что я люблю этого человека.
«Проси у Господа мудрости и силы…
Если бы на одно мгновение Бог забыл, что я всего лишь тряпичная марионетка, и подарил бы мне кусочек жизни, я бы тогда, наверно, не говорил всё, что думаю, но точно бы думал, что говорю. Я бы ценил вещи не за то, сколько они стоят, но за то, сколько они значат. Я бы спал меньше, больше бы мечтал, понимая, что каждую минуту, когда мы закрываем глаза, мы теряем шестьдесят секунд света. Я бы шёл, пока все остальные стоят, не спал, пока другие спят. Я бы слушал, когда другие говорят, и как бы я наслаждался чудесным вкусом шоколадного мороженного.
Если бы Бог одарил меня ещё одним мгновением жизни, я бы одевался скромнее, валялся бы на солнце, подставив тёплым лучам не только моё тело, но и душу. Господь, если бы у меня было сердце, я бы написал всю свою ненависть ко льду и ждал, пока выйдет солнце. Я бы нарисовал мечтой Ван Гога на звёздах поэму Бенедетти, и песня Серрат стала бы серенадой, которую я бы подарил Луне. Я бы полил слезами розы, чтобы почувствовать боль их шипов и алый поцелуй их лепестков… Господь, если бы у меня ещё оставался кусочек жизни, я бы не провёл ни одного дня, не сказав людям, которых я люблю, что я их люблю. Я бы убедил каждого дорогого мне человека в моей любви и жил бы влюбленный в любовь. Я бы объяснил тем, которые заблуждаются, считая, что перестают влюбляться, когда стареют, не понимая, что стареют, когда перестают влюбляться! Ребёнку я бы подарил крылья, но позволил ему самому научиться летать. Стариков я бы убедил в том, что смерть приходит не со старостью, но с забвением. Я столькому научился у вас, люди, я понял, что весь мир хочет жить в горах, не понимая, что настоящее счастье в том, как мы поднимаемся в гору. Я понял, что с того момента, когда впервые новорожденный младенец сожмёт в своем маленьком кулачке палец отца, он его больше никогда не отпустит. Я понял, что один человек имеет право смотреть на другого свысока только тогда, когда он помогает ему подняться. Есть столько вещей, которым я бы мог ещё научиться у вас, люди, но на самом-то деле они вряд ли пригодятся, потому что, когда меня положат в этот чемодан, я, к сожалению, уже буду мёртв.
