Закружило и завьюжило, снег в лицо, и не важно с севера он или с юга, или наоборот. На дворе штормил декабрь. Циклон «Моника» бушевал по всей Европе, не обошел он стороной и республику «П», куда я, Киля и Медведь, каждый день, несмотря на непогоду, настойчиво продолжали возить свою контрабанду.
Каждый из нас уже настолько заматерел и привык к этим нелегальным поездкам, что никто давно уже не испытывал ни малейшего стресса, пересекая туда-обратно госграницу на темно-зеленом «Мерседесе» – Бисмарке. Каждый день мы прятали сигареты в тайник, располагавшийся в бензобаке машины, каждый день обменивали польские «злотые» на российские «рубли», и каждый день пили кофе в одном и том же приграничном кафе на польской стороне.
В этом уютном месте и сейчас можно было сидеть за столиком, и наблюдать, через стеклянную витрину, как в сторону полосатого шлагбаума, по заснеженной дороге, медленно плетутся грузовики, таща на себе, подобно муравьям, длинные тентованные прицепы. Говорят, что можно бесконечно смотреть на три вещи, возможно, но одна из них тогда – это точно вид из окна кафе «Смаки», в этом я уверен, но Киля, похоже, сегодня думал иначе.
– Самое обидное, – сказал Киля, – То, что в мире столько прекрасного, а мы вынуждены харчеваться гамбургерами по четыре злотых за штуку.
Выдав эту глубокую мысль, Киля мощно откусил огромный кусок от польской котлеты, зажатой между двумя половинками мягкой пшеничной булочки.
– А что тебя не устраивает? – спросил Медведь, помешивая ложечкой свое кофе в маленькой фарфоровой чашке, – Деньги есть, живем в свое удовольствие. Что еще?
– Знаешь в чем между нами с тобой разница, – сказал Киля Медведю, и положил недоеденный гамбургер на стол.
– Ну и в чем? – спросил Медведь.
– Разница в том, – продолжил Киля, – Что у меня мир – огромный и круглый, а у тебя – маленький, мерзкий и плоский.
– Да что ты, какие мы важные, – с ухмылкой произнес Медведь.
– Ладно тебе Киля, – попытался я сгладить непонятно откуда взявшуюся проблему, – Все люди разные. Каждый думает как хочет. Чего ты завёлся?
– Да он просто невростеник, вот и завелся, – сказал Медведь, и с напускным спокойствием сделал очередной глоток кофе.
– Надоело все, – немного помедлив ответил Киля, затем взял со стола свой недоеденный гамбургер и запустил его в мусорку, находящуюся на приличном расстоянии от нас, возле входной двери кафе.
– Молодец Киля, «трехочковый» забросил, – недовольно произнёс я, – Метни еще, для полноты общей картины, стакан с колой в официанта.
Киля ничего не ответил, он откинулся на спинку стула и затем произнес:
– Скучно, – сказал Киля, – Мы превращаемся в каких-то поганых дачников, которые до пенсии расширяют в своей квартире диагональ у телевизора. Или тратят свою жизнь на ипотеку, на какую-нибудь «однушку» в новостройке на окраине города, с перспективой, так сказать, на будущее. Не хочу я так.
