– М… по-прежнему мало что понимаю, но больше не вижу смысла это скрывать…
– Не оказалось бы только, что ты – просто я из будущего…
– Ох… Вот ещё… не льсти себе… И… кроме фантастики, что тебя занимает?
***
Поздно вечером я изучаю отчёты системы и тестовой проверки оборудования на корабле Тома.
– Ваня, – слышится сзади, – на во-о-он той стене есть анимация в виде плывущей земной морской черепахи?
– В смысле? – недоумеваю, не оборачиваясь.
– Кофе… черепаха – есть или нет?
– Твою же мать, Том! Конечно нет! Какого хрена это так долго длится? Зачем ты вообще его пил?! Я же тебе доверил межпланетные переговоры… а тебя ещё не отпустило?! А если бы вместо ахдирцев приглючились черти из преисподней? Всё, иди отсюда…
Чтобы успокоиться, отвлекаюсь на то, что планировал уже давно – очередную попытку всё проконтролировать, на самом деле, – листаю каталог «Одиссеи» (почему успешные магазины всегда имеют такие названия, как будто их придумали на скорую руку?) в поисках 3D-шаблонов кое-каких аксессуаров для тулисианского звездолёта.
На вопросительное молчание за спиной я профилактически сообщаю:
– Ты выбесил меня до предела, Том!
Но это не помогает, потому что удаляющихся шагов я как-то не слышу, зато получаю очередной вопрос:
– Понятно. И… что ты делаешь?
– Подарок тебе выбираю.
– Знаешь ли, не так-то просто понимать насмешки на чужом языке…
– Я серьёзно. Ты видел свой страховочный ремень? Это самоубийство.
– Ох… спасибо… – Том вроде бы издаёт смешок. – Я ведь тоже… для проверки своего принтера… отправил на печать кое-что для тебя… Ой, зачем?! Не смотри! Неинтересно же будет.
Но я уже лезу в текущие процессы на корабле и загружаю активный шаблон.
Это оказываются механические часы. В винтажном стиле. На широком тёмно-коричневом ремне. Почти точно такие же были у меня несколько лет назад – рассыпались от удара после той неудачной тренировки, повстречавшись с жёстким элементом крепежа, которого вообще не должно было в третьем зале быть… Конечно, Том заметил их на единственном визуализированном фото у меня в каюте: мы с Риткой и Алексом, улыбаясь до ушей, стоим прямо на краю недостроенного верхнего яруса той самой башни, угодившей потом в лапы фотошоперов. Позади нас вызывающе синее июльское небо, слепящие солнечными бликами окна соседних высоток, а часы на моей руке, которой я мёртвой хваткой прижимаю к себе Ритку, показывают полдень… Алекс говорит, то фото – единственное, где мне не удалось скрыть страх высоты… А я думаю, его толком никогда не удаётся скрывать. Но удаётся заставить других считать, что это совсем не проблема.
– Они же… нравились тебе? – выдёргивает из анабиоза Том.
– Да. Их Рита подарила. Разбил случайно, и как-то уже сам не стал себе делать новые… И так вечно увешаюсь всякими инструментами… Но мне нравятся такие часы, спасибо! К тому же это безумно дорогой шаблон…
– У меня тоже был один близкий друг… – Перестаёт подпирать стену и садится в одно из кресел из моей каюты, которые я забыл загнать обратно.
Он не продолжает, а я не знаю, что сказать. И зачем-то именно сейчас задаю вопрос совсем о другом:
– Том… Как выглядит раса двадцать шесть?
– Откуда, по-твоему, я могу знать?
– Ты постоянно врёшь, не пытаясь даже контролировать свою мимику, хотя понимаешь, что я проходил спецподготовку.
– Ты всё равно знаешь, любое слово может оказаться ложью, чего ради мне контролировать свою мимику? – он не раздражается, не смущается и не злится.
