– Чёрт с этой тягой! – Дима поднялся и убежал в избу, где у печки дрова. Он впихивал ветки в топку, жёг их свирепо.
Тяга, блин?!
Нет её.
Вообще!
То, что Лена с другим, доказывало: тяги нет точно так же, как нет физических и иных законов, в лад коим Лене нужно быть с ним, не с Максом. А это значит, тягу ту – на фиг! Он Лену любит, но, коль законы не оправдались в высшем, то есть в любовном, то – нет законов.
– Тягу им?! – злился он. – Фиг им, тягу-то!
Дым не шёл в проход. Он, спеша, ломал хворост, вталкивал в печь бумагу и раздувал ртом пламя. Дым стлался вспять в избу. Окна – мёртвые и без форточек, он единственно мог открыть дверь в сени. Взялся ток воздуха по-над полом, в коем он ник, согнувшись, и продолжал труд, глупый и тщетный. Слёзы текли – от дыма и от отчаянья… Лена там наслаждается, изводила мысль. Но была мысль и стыдная. Влас сказал, что нет тяги. Вышло: Влас прав, а он вновь неправ?! С давних пор, как он втюрился в Лену, – пятнадцатилетнюю, за которой ходил Влас, – тот, получается, был умней его и правей. Он слабак даже печь топить, а любить слаб тем паче. Love сложней топки. Чтó он для Лены? Он – неумеха, нытик и бездарь.
Выскочив и взяв пиво, он сел на крыльцо, близ Власа… Что он экстерном школу закончил – мелочь. Алгебру знавший, в русском смышлёный, в жизни он нуль, считай. Влас вот вида не подал, что хочет Лену, – он же слезу пустил, истерит почти, мается…
– Ты, Влас, прав. Тяги нетути. – Он пил пиво.
– Типа, избу, – шутил Хо, – ты задымил, да? Спим мы в хлеву?
– Всё выветрит… – буркнул Влас. – Съерундил, Димон, но два градуса дым твой даст; раньше станем топить. Вместо полночи – в десять.
Воспламенённый, Дима вскочил. – Скошу пойду! Но для нас. Те пусть порются!
Он шагнул. Его двинуло. Он едва не упал и понял, что жутко пьяный, да и отравлен чёртовым дымом. Но было весело. Выпив снова, он засмеялся, вышел к сирени, что окаймляла двор. Там, за нею, – бурьян, уходивший вниз. Там была также пойма, новый склон. А там – яркое солнце!
Жуть стало весело! Он вскричал, демонстрируя, что им весело – веселей, чем тем двум в саду.
– Влас, шашлык! Разведём огонь? Будет классно.
– Правильно! – гаркнул взявшийся сытый Макс, кобенясь, чтоб показать им: вот я! только что с тёлки! что вы здесь скисли?
Но все молчали, даже когда, придя, Лена бросила: – Тропку б, кстати, на речку. Хочется влаги!
Но все молчали.
Дима подумал: блеск молчат. Супер круто… Так ей! Раз их забыла, чтобы спать с Максом, – сходно и им плевать. Адекватная сделала б прежде стол для всех, посидели бы… А потом, что ж, сексуй… Но не так, чтобы, кинув их, трахаться, а теперь вот купаться… Фиг ей!
– Ты, блин, сама коси, – ляпнул Дима. – Фифа-царица.
Лена окрысилась. – Свянь, щен!
– Ты, Лен, сама кто?
– Кто?
– Ты не знаешь? – Дима язвил.
– Конец грызне! – Макс прервал, уперев руки в бёдра и на всех глядя, – но, одновременно, и являя: вот я, любуйтесь! Видите бицепсы? шары икр? плашки мышц живота? – Прикольно так побывать в глуши! – вёл он. – Выпить есть, хавать есть… Прокошу – шашлычок скоптим, искупаемся… В общем, жить, это круто. Я жить люблю.
– Ты бог! – хохотал Хо дико.
Макс оглядел косу. – Сделаем! – объявил вдруг, взяв косу на плечо, как в фильмах.
– Нёс косу на плечи! Лису засечи! – выл Дима пьяный.
– Стой! – начал Влас. – Не Димон стой – Апóл стой. Как ты прокосишь? Надо отбить, отточить косу… Молоток с бруском есть?
