– Свинство! – фыркнула Лена.
– Что хочет женщина – хочут! – ржал Хо безумно.
Дима заметил выше по склону взмельки.
– Мяч, – объявил он.
Джип по грунтовой дороге вполз к зданию с грязно-жёлтым фасадом (в роще поодаль прятались избы). Близ было поле с сеткой в воротах. Там и пылила кучка подростков. Девушки ждали возле скамейки. Платья их – из дешёвых, лица копировали поп-звёзд. Стриженый здоровяк в трусах, с пивом в толстой руке, вёл мяч. Зрители и игравшие маялись в зное. К джипу крутнулись; гости не вышли, матч продолжался. Стая носилась с громкими матами.
Макс вдруг вылез, встал, руки в бёдра, и, когда мяч скакнул к нему, подхватил и повёл: танцевал с мячом, поддавал ему пятками да коленом, с носка посылал мяч вверх, бил лбом, жонглировал мяч спиной, боком, бёдрами, обходил встречных… Мяч как прилип к нему. Тело в майке и в шортах бликало, мышцы двигались. Он был как олимпиец, вышедший к смертным. Местные, обожжённые солнцем, плохо сложённые, наблюдали. Лена визжала.
«Пень!» – думал Дима.
Хвастанье Макса, мнившего, что им все восхищаются, здесь могло выйти боком. В место, где скука, где нет работы, где запустенье, где всё распалось и валит в дикость, где развлекаются, чтоб забыть про заброшенность, приезжает мажор на джипе в сто тысяч долларов, обаяшка-качок, являющий, что не зря, мол, вы тут, а я там, в пюпитрах, что вы ничтожества и вам жить так до гроба; мне ж – жить в Москве во благах, ибо я всё могу…
Впрочем, местных лишь пять без дев. Ну, а Влас стоит трёх. Случится – Макс с Власом всех побьют; они в школе всех били. Плюс ещё Хо… Побьют.
И уедут. Шанс с Леной сгинет. Пень Аполлон… Бахвал…
Стриженый парень смял своей лапой банку от пива и стал багровым. Макс пошёл поздороваться как ни в чём не бывало.
– Хай, брат!
– Н@х… – сронил здоровяк.
– Играете? – вёл Макс. – Плоскость дурная, поле со склоном, ровных мест нет, смотрю.
– Типа… – Стриженый затруднялся: драться, смириться?
– Что ж, мэн. Крузейро начал в бараке. Нынче он в «Челси»; классный клуб, премьер-лига. Слышал про «Челси»? Это английский клуб.
– Ну и…
– Звать как? Я, скажем, Макс.
– Ну, Коля…
– Няшные тёлки… Это ведь Ивицы?
– Типа Ивицы…
– Речка Ведьма?
– Речка? Ну, Ведма.
– Ведма так Ведма, – вёл Аполлон. – Мы с Чёрного… Собирались здесь оттянуться. Где тут нам домик снять, дня на два? – Он воззрился на местных, больше на деву у мотоцикла и остальных девиц.
– В Липки…
– Чё им те Липки? – встрял жилистый, лет семнадцати некто с острыми лицевыми чертами (как у хорька), весь пыльный, руки в карманах. Дима почувствовал: гнусный тип. – Им не Липки… – Жилистый сплюнул. – Чё им те Липки? Липки не катят. Ведьмин Кут лучше.
– Лучше? – спрашивал здоровяк.
– Слышь, лучше. – И паренёк хорьковатого вида ткнул его в бок, мигнув.
– Ведьмин Кут круто! – лыбился Макс.
– Поедем? – Вновь паренёк хорьковатого вида сплюнул.
– На фиг, – вставила дева близ мотоцикла, глядя на Макса. – Там не прикольно.
– Что там? – Макс, руки в бёдра, стал как скульптура, чтоб деве нравиться.
– Что? – стушевалась та. – Ну… там страхи.
– Страхи?
– Всякое… – ей как будто бы не хватало слов.
– Всякое, – фыркнул Макс. – Зона там? Аномалии? Космопорты пришельцев?
– Это… не знаю, – кончила дева.
– В зоне, слышь, я сидел, – хорьколицый вмешался. – Под Красноярском.
Макс продолжал деве: – Как зовут?
– Для чего? – Дева сбилась.
Он подошёл к ней. – Чтобы зафрéндить.
