– А купцу Трофимову неминуемое разорение, – подтвердила она, поворачивая Магдину руку к свету и заодно раскуривая трубку.
Как следует вглядевшись в причудливое скрещение дорожек, проложенных судьбой на нежном полотне ладони, цыганка покрылась холодным пóтом. Магдалина поежилась от внезапно налетевшего порыва августовского ветра и неожиданно ощутила, что зря она согласилась.
– Не буду гадать, – отбросила ее руку женщина и отвернулась, глядя на дуб в отдалении, преждевременно роняющий листья, исписанные загадочными чернильными словесами. Не в привычках Магдалины было настаивать, и она поспешно ушла, стараясь не думать, что же такое недоброе узрели на ее ладони.
Гадалка долго молча сидела в своем зеленом убежище, переводя остатки табака: линия жизни этой весьма приятной девицы резко обрывалась, что грозило в недалеком будущем завершением земного пути.
– Как ваше здоровье, милочка? – спросил Магдалину доктор Клюге, встретившийся по дороге от беседки к дому, – она наклонилась, чтобы поднять дубовый лист, принесенный ветром. Синие замысловатые буквы оплетали его со всех сторон, словно паутина.
– Неплохо, доктор. А вы, я вижу, и вовсе сияете, – заметила девушка, разглядывая его румяное лицо с печатью извечной жизнерадостности.
– Представьте себе: вытащил человека из петли! – похвалился Клюге. – Приходит ко мне один молодчик, говорит: завтра вешаюсь от безысходной тоски, спасите, доктор. Я его спрашиваю: «А вы, вообще, как с деньгами обращаетесь, аккуратно?» – «Думаю, да», – отвечает. – «Ну, возьмите тогда ссуду большую в банке, – советую. – Пока не выплатите, не вешайтесь». Что вы думаете? Сработало! Два года он эти деньги отдавал, а теперь женился, о самоубийстве и не помышляет. Порядочный человек не может умереть, пока долг не отдаст.
– А если бы ваш пациент непорядочным оказался? – спросила Магдалина.
– Тут надо думать, – серьезно ответил доктор. – Другие подходы искать.
…После этого дни потекли более или менее монотонно. В начале августа произошло еще одно крупное событие – грандиозные скачки. Конь Александры, как и ожидалось, принял в них участие и пришел вторым, обогнав Экватора, никогда прежде не занимавшего третьего места.
Если июль был наполнен для Гадаловых всевозможными волнениями, то август, напротив, принес умиротворение и покой. Каждый постарался найти себе занятие по душе, чтобы скоротать время до сентября, когда откроются театры, начнутся пышные балы, а двум младшим сестрам волей-неволей придется идти в гимназию. Павлина повадилась ходить в городскую купальню, пропадая там чуть ли не до вечера. Старшие девицы Гадаловы занялись рукоделием, причем если у Александры эти занятия носили идеалистический характер и заключались в вышивании ромашек и пятнистых оленей, то Магдалина тяготела к прагматизму: вязала митенки, мастерила шелковые розы для шляп, перешивала свою старую тальму. Госпожа Патронесса приводила в порядок сад, обещая домашним неслыханный урожай малины и смородины. Иногда она приглашала Анну-старшую. С ней Марья Клементьевна довольно легко нашла общий язык на почве сельского хозяйства. Когда разговоры о сорняках и способах поливки приедались, две дамы перемещались на зелень ломберной лужайки, создавая бесконечное множество комбинаций из крестов и сердец.
В финальную пятницу августа, утром, когда Гадаловы завтракали, к ним явился Реутов и торжественно положил на стол, между молочником и корзинкой с французскими булками, четыре пригласительных билета в гимназический сад. Билет для Лотара не потребовался – он был занят в своем меховом магазине.
