Что касается ангелов, то они явились одними из первых, но поначалу их никто не заметил. Только через четверть часа Магдалина обнаружила нескольких пернатых существ на подоконнике, мирно беседующих друг с другом. Она принесла им специально приготовленное угощение, сервированное на дорогом эмалевом блюдце. Пока серафимы закусывали тартинками, нанизанными на зубочистки, Магда расспрашивала их, насколько возможна и правомерна канонизация Марии Горетти. Ангелы отвечали охотно и так увлеклись беседой, что даже не обратили внимания на поднявшийся шум, когда одна из сидящих за столом дам вытащила из своего куска пирога роскошную антикварную монету – золотой римский солид эпохи Константина Великого. Никто и предположить не мог, что сюрприз, запрятанный между миндалем и цукатами, окажется настолько ценным. Счастливая обладательница приза расплакалась от неожиданности: как она пояснила, ей никогда не везло в подобных вещах. Ее объявили королевой вечера, надели на голову специально приготовленный венок (ради него Магдалина пожертвовала несколько цветов со своей розовой плантации) и усадили в крытое бархатом кресло во главе стола, до этого момента пустовавшее. Этой дамой оказалась та самая девушка, с которой сестры Гадаловы познакомились в общественном собрании. Ее все здесь называли Анной-младшей, чтобы не перепутать с приемной матерью, божьим промыслом тоже именуемой Анной. Эта последняя была отрекомендована госпоже Патронессе как лучшая садовница «во всем нашем ангельском околотке».
Анна-старшая, вдова купца второй гильдии Нарышкина, успевала в любом деле: варила самогон на яблочной кожуре, тайно сбывая его в К., разводила индюшек и, словно нежная мать, лелеяла свои зеленые насаждения: вишня у нее вырастала размером чуть не с грецкий орех.
Несмотря на свою малую образованность, женщина непринужденно сыпала латинскими названиями растений, словно горохом. Она была человеком несколько неблагонадежным, – сестра Прага, например, уже восемь раз отказывала ей в посещении гимназического сада, однако ее терпели из-за приемной дочери, работающей в градоправлении с пятнадцати лет по рекомендации серафимов.
К часу пополуночи танцы закончились: двое ангелов, бодро топая по клавишам, сыграли напоследок штраусовскую польку – что называется, в четыре ноги. Заслышав характерный треск, все выбежали в сад – посмотреть на разноцветные бусины фейерверка, катящиеся по ночному небу. Когда отгремели залпы рубиновых искр, гости разбрелись кто куда – одним хотелось поплутать по зеленому лабиринту из кустов шиповника, другие предпочли отведать кумыса в хакасской юрте, разбитой под большим дубом в центре сада, где приветливая супружеская пара в шелковых вышитых халатах раздавала традиционное для кочевников угощение. Магда, на которую уже немилосердно наваливался сон, вдруг вспомнила про цыганку, тщетно ждущую клиентов в беседке: кроме Павлины, за весь вечер к ней так никто и не наведался. Было также неясно, кормили ее или нет. Сбегав на кухню за остатками индейки и жареной форели, она предложила упавшей духом фараониде немного подкрепиться. Та немедленно все съела, ибо порядком проголодалась за три часа пустого ожидания, затем осведомилась, не хочет ли барышня погадать по руке. Магдалина протянула ей свою ладонь и с любопытством спросила:
– А вы та самая гадалка, предсказавшая Кити Гриневой из К. удачливое замужество, в которое никто не верил?
