– Хорошо пахнешь. – Сказала старшая. – Как хороший человек.
– Вы – тоже… – Засмущался Браун, ковыряя пальцем казенное одеяло.
– Мы тут посмотрели. Ты благоухаешь и в «Интернете».
– Спасибо.
Предводительница присела к «Прожектору социал-либерализма», на кровать и по матерински погладила его по голове. С другой стороны к нему присела полураздетая девица и сочувственно погладила его руку.
Воспитанный в либеральной среде, в обществе победившего феминизма, Браун оказался в такой ситуации впервые, поэтому потерял сознание.
Когда он очнулся, вокруг него суетились все семеро. Одни воздевали руки к потолку, другие брызгали ему в лицо водой, третьи, причитая, распаковывали какую-то корзину.
При этом самоанки спорили. Одни утверждали, что он упал в обморок от голода, другие, что от жажды, третьи сетовали на климат. Кондиционер в камере, морозил на полную мощность.
Очнувшегося страдальца еще раз обильно сбрызнули, обтерли и начали кормить. Кормили мясом, рыбой и фруктами. Поили напитками, с незнакомыми названиями, но приятными на вкус.
– Кушай, кушай. Не волнуйся. Комиссар к премьер-министру ходил. Тот звонил Войтеховскому. Тайный советник сказал дать тебе статус беженца. С испытательным сроком.
Так, Браун услышал фамилию «Войтеховский» первый раз.
Второй раз, он услышал ее только через месяц. К этому времени, Ян Браун стал местной знаменитостью. Политических беженцев, до него, на Независимом Самоа, не было. Поэтому, беглец из ареала прогрессивного человечества, порвавший с прелестями неолиберального общества субъект, беглец из ареала прогрессивного человечества, пользовался на островах широкой популярностью. Денег с него не брали нигде. Ни в закусочной, ни в парикмахерской. Жить он продолжал в управлении полиции в отдельной камере. По месту жительства он пользовался полной свободой и даже был вовлечен в правоохранительную деятельность. Преступников Браун не ловил, но частенько подменял дежурного на его посту. Делал он это даже с удовольствием, так, как там был телевизор, а его аппарат в камере, до сих пор, не работал.
Однажды теплым вечером, валяясь на пляже, Браун был отвлечен от созерцания прекрасного заката, При этом к закату прилагались с купающимися, на фоне его, «топлес» полинезийками. Подошедший официант сообщил ему, что в ближайшем кафе его ожидают. Браун отмахнулся. С самого первого дня гостеприимные «самоа», постоянно приглашали его в свою компанию, и служить украшением стола, ему уже изрядно надоело.
– Надо идти. – Настаивал официант. – Вас, сам Войтеховский требует.
Фамилию эту, Браун где-то слышал, лицо у официанта было очень серьезное, отставать он не собирался, и Браун согласился.
За столиком, на который указали Брауну, сидел мужчина средних лет, с мушкетерскими усами и бородкой. Сидел он не просто так, а в обществе такой длинноногой красавицы европейского типа, что дух захватывало.
– Присаживайтесь. – Кивнул загадочный тип на стул.
Причем, прозвучало это не приглашающее, а скорее, как приказ. Беженец внимательно присмотрелся к типу. Выражение лица у того было благожелательное, но глаза были холодные, холодные.
Поэтому, не задавая вопросов, Браун сел, на указанный стул. Вопросы стал задавать Войтеховский. Сначала он представился:
– Позвольте представиться. Моя подруга – Иоанна. Юрген Войтеховский, тайный советник бургграфа Конрада фон Шаффурта, секретарь гильдии алхимиков.
