– Он хочет переспать со мной. –Либо он, либо … – даже произнести подобное было тяжело.
– Ты всерьёз думаешь, что он на такое способен? – Валика, видимо, не смутил и не привёл в замешательство мой рассказ.
Словно он слушал подобное если не каждый день, то довольно часто. Я передёрнула плечами.
– А что, нужно было остаться и проверить?
– Нет, не нужно. –А полет с крыши для тебя более приемлемое решение? –Ну, там, поход к директору, например, в голову как вариант не приходил?
Я зло посмотрела на него.
– Ты знаешь, что такое стукач, и что ожидает ученика моей школы, который решит сдать учителю такого, как этот? – я горько усмехнулась.
– Какие бы не были отношения с матерью ты могла ей позвонить, попытаться поговорить.
Я сжала ладони сильнее.
– Я попыталась и пришла домой в тот день.
Он молчал, правая рука в черной перчатке с обрезанными пальцами, лежала на ободе руля. Мелькнула мысль, что такие перчатки больше подходят байкеру. И пальцы длинные, пластичные словно у музыканта.
– Она в тот день они пила с соседкой с третьего этажа, – я закрыла глаза – Мать была пьяна, никак не могла понять, что я от неё хочу.
Мы молчали оба. Мне было плохо, хотелось не просто плакать, а разрыдаться во весь голос, одно дело – все это носить в себе, другое раскрыть все перед абсолютно незнакомым человеком.
Неожиданно мне стало себя жаль. На меня обрушились все переживания сразу. И осознание, что могла умереть, и боль от ударов, и стыд за свой вид перед этим красивым молодым мужчиной. Я даже не замечала, что я плачу. Слезы просто текли одна за другой.
Валентин накрыл своими пальцами мою руку. Его ладонь в обрезанной перчатке была тёплой и сухой.
– Тома, – голос Валика прозвучал мягко. – Тише, не стоит.
Он открыл бардачок и вытянул салфетки, запах лимона наполнил салон авто. Еще одну минуту в машине было тихо, только урчание двигателя и моё громкое дыхание.
– Наверное ты нечасто плачешь?
Я удивлённо подняла взгляд, серые глаза лучились теплотой.
– Ты это очень тихо делаешь.
Я улыбнулась.
–Так–то лучше. Сколько все таки тебе лет?
– Шестнадцать…
– И давно тебе шестнадцать? –Не обижайся, но на вид тебе и пятнадцати нет.
– Полгода уже шестнадцать, это все мой рост и веснушки.
– Веснушки? –Я и не заметил, честно.
Не понимаю, к чему сейчас… – но неожиданно я поняла, что мужчина меня таким образом отвлекает от грустных мыслей. Я рискнула посмотреть в его лицо, он улыбался, но глаза были серьёзными и даже напряженными.
– Ночевать тебе есть где?
Моё лицо залила краска, и я отрицательно качнула головой.
– На, держи, и обязательно съешь все, – он протянул коробку из Макдональдса. – Не обижайся, но вид у тебя, словно ты еды никогда и не видела. –А я не переношу голодных людей, – встретив мой недоуменный взгляд, он улыбнулся, как говорится, во все тридцать два. – Фишка у меня такая.
От этой улыбки в салоне автомобиля стало теплее, и вдруг я ощутила, впервые за долгие месяцы, чувство успокоения и облегчения. Тихая мелодия заполняла авто.
«Если вспомнишь рядом, где–то
Забери меня, забери меня отсюда
Это ветер все растратил
Невпопад из ниоткуда»
Валик краем глаза следил за склонившейся Тамарой. Теперь, в более спокойной атмосфере, было видно, что это довольно привлекательная, совсем еще молоденькая, но уже вполне сформировавшаяся девушка. При всей убогости одежды она была привлекательна, похожую на ребёнка ее делали огромные карие глаза и немного курносый нос. Длинные, редкого оттенка янтаря, волосы, на фоне белой кожи, были словно расплавленная медь.
