Я даже вздрогнула, и тут же обернулась, чтобы убрать своё ощущение, ведь все ученики в это время в столовой, и двор был абсолютно пуст, когда мы уходили.
Я поёжилась, потому что Сергей, прожигал меня насквозь. Он, стоял посреди двора, его холодные глаза впились в моё лицо. Он стоял неподвижно, спрятав руки в карманы и натянув на голову капюшон. Что–то зловещее было в том, как он следил за нами. За тем как Валик, улыбаясь, усаживает меня в машину, захлопывает дверцу, а потом деловито укладывает сумку в багажник. Мой спутник нахмурился, он заметил Сергея.
Но подошёл ко мне и положив руки на мои плечи, сказал:
– Тома, ты уезжаешь отсюда навсегда! Садись в машину.
– Хорошо.
Но облегчения не пришло. Чувства не спешили успокаиваться. Я посмотрела в окно машины.
Пустая территория школы, первый снег, и невысокая фигура Сергея в самом центре. Несмотря на холод он был в одном светлом спортивном костюме, в том самом, который был надет на нем в первый день нашего знакомства. Он снял капюшон и снежинки тут же покрыли короткий ёжик белых волос. Немного погодя они покрыли все волосы, но парень, казалось, не обращал на это никакого внимания и сейчас неотрывно смотрел в окно машины, на моё растерянное лицо.
На мгновение мне показалось, что парень сейчас бросится к нам. И ужас, захлестнул меня, заглушив другие чувства. Но Седой даже не пошевелился.
Валик тронул меня за ладонь, вырывая из ступора, по своей привычке потянулся и пристегнул меня ремнём безопасности. Если Валентин заметил наше своеобразное противостояние взглядов, то никак не отреагировал на это.
– Ну, что, Тамара? Поехали!
Машина зарычала, выдыхая клубы дыма, мужчина нажал на дисплей плеера, из магнитолы негромко пел Борзов.
«Впилась занозой в сердце моё стрела Купидона
Хочется вытащить и никогда не думать об этом
Боль нестерпима и мне до сих пор была незнакома
Солнце безжалостно выжгло глаза своим ярким светом»
Мужчина нажал на педаль, оставляя позади облако замёрзшей пыли. Вскоре мы выехали на шоссе, ведущее к центру города.
Часть 11. Томка, восемнадцать лет.
Пасмурное, унылое утро, первое тепло, это то, что принёс последний вторник марта. Всегда знала, что это такая дата, когда грань зимы и весны совсем стёрта. Наверное, самый неудачный период для дня рождения, первые недели весны редко радовали хорошей погодой. Словно в подтверждение этим мыслям, за окном густыми лаптями висел туман, и градусник, за оконным стеклом, уныло показывал –2. Если бы не календарь на стене, так и не было осознания, что сегодня у меня день рождения.
Я мельком взглянула на цифру полиграфического отчёта дней, которые так любила вешать на холодильник моя мама, и совсем не возникло ощущения перемен или взросления, а говорят 18–лейте – это незабываемый, волнующий день рождения.
Видимо, это снова не про меня. Естественно, никаких празднований по этому поводу не было запланировано, тем более в утро рабочего дня. Раздался трель дверного звонка, и сразу стало понятно, что единственный, кто не забыл, и пришёл в такую рань – Валик. Не знаю почему, но сердце всегда подсказывало, что только он так нажимал на кнопку старого квартирного звонка.
Открыв дверь, я прямо носом наткнулась на букет, и первой в глаза бросалась обёрточная бумага, модно–кричащего цвета фуксии, и лишь потом розовые, белые и сиреневые орхидеи, а всё вместе переплелось в необычный натюрморт цветов, красок и запахов. За этим ярким натюрмортом на меня смотрели смеющиеся глаза Валика. Ворот рубашки небрежно расстегнут, лёгкий запах парфюма смешался с запахом алкоголя. Такой красивый, что сразу стало стыдно за свой заспанный вид.
