– Но на каком основании? – растерянно спросила она.
– Простите, как вас зовут?
– Ольга Ивановна, – ответила она, глядя на Китайца округленными глазами.
– Так вот, Ольга Ивановна, вашему шефу угрожает серьезная опасность, – убежденно произнес он.
– Опасность? – захлопала она ресницами.
– Да. Мне срочно нужен его адрес.
– Может, вам обратиться к Михаилу Станиславовичу? – неуверенно предложила она.
– К какому Михаилу Станиславовичу?
– Заму Романа Сергеевича, – несколько расслабилась секретарша, испытывавшая видимое облегчение от того, что появилась некая фигура, которая может взять на себя ответственность в этом щекотливом вопросе.
– Давайте зама, – вздохнул Китаец.
– А Михаил Станиславович еще не подошел... – снова сникла Ольга Ивановна.
– Где же он с утра шляется? – с язвительной иронией поинтересовался Китаец, которому надоело терять время.
– У него деловая встреча, – уклончиво сказала секретарша.
– Послушайте, Оля, – отважился на фамильярность Китаец, – возможно, что вашего ше...
– Хорошо, – произнесла она дрожащим голосом, – дайте ваше удостоверение.
Китаец протянул ей лицензию. Она внимательно изучила ее.
– Запомнили? – с усмешкой спросил он. Ольга по-детски застенчиво улыбнулась и кивнула. Ее взгляд потеплел, но в глубине глаз по-прежнему таилась настороженность.
– Пушкина, десять, квартира тринадцать, – сдавленно прошептала она, словно открывала Китайцу военную тайну.
– И еще, – Китаец со слабой улыбкой посмотрел на выбитую из колеи секретаршу, – мне нужен ваш телефон.
– Мой? – недоуменно взглянула на него Ольга Ивановна и смущенно улыбнулась.
Она уже было хотела открыть рот, но Китаец с холодной деловитостью уточнил:
– Телефон офиса. – Улыбка, едва нарисовавшаяся на чувственно-рельефных губах Ольги Ивановны, растаяла, как облако.
С отчужденным видом она продиктовала Китайцу телефоны офиса.
– Вы чем сегодня вечером занимаетесь? – неожиданно спросил Танин.
– Ничем, – отвела глаза Ольга Ивановна.
– В любом случае я сегодня вам позвоню сюда. Вы до которого часа будете в конторе?
– До половины седьмого.
– И не прячьте своих бесподобных глаз. – Китаец тонко улыбнулся, ни секунды не сомневаясь в том, что личные контакты бывают весьма полезными в работе частного детектива.
– Спасибо.
Он деликатно приложился губами к ее влажной ручке, на безымянном пальце которой сверкнул прозрачный аметист.
Она руки не убрала. Только в знак смущения заложила свободную руку за лацкан бирюзового пиджака.
Танин не знал, как сложится ситуация, как повернется дело, а Ольга Ивановна, возможно, могла бы просветить его насчет каких-нибудь ценных деталей.
Сев за руль, Китаец выехал со стоянки и направился в центр. Улицы были запружены людьми и авто. Словно никто не работал. Толпы граждан, возбужденных первыми признаками весны, всей этой капелью и освободившимися от снега ветвями, четко выступающими на волокнистой белизне неба, мерили шагами мокрые тротуары. Тяжелые шубы и дубленки остались висеть на вешалках. В ход пошли куртки, осенние пальто, пуховики. Обновленный народ вкупе с обновляющейся на глазах природой смотрелся достаточно забавно. Движения и улыбки людей становились смелее, голос капели – звонче.
Но для Китайца в этот момент радостное оживление весенних толп было где-то на той стороне экрана, где проступали кровавые пятна обычной для нашего времени трагедии. Хотя участникам драмы всегда кажется, что они играют только что поставленную пьесу. «Все циклично, – думал Китаец, крутя баранку, – этому учит не только „И-Цзин“. Этому учит жизнь».
