– Ага, надо теперь всё это с предыдущими показаниями сопоставить. Моё переживаемое состояние, без которого жизнь не мила, ради которого можно умереть и плюс вот что вы сейчас мне открыли. Что скажете?
Но кентавра Полкана и его брата кентавра Китовраса уже будто и не было никогда.
А грамота самописная всё равно не работала. Потому что чернил ей так и не прислали.
§ 2. Видение Ивана-дурака о том, как он проживает свою жизнь ради космоса
Жил-был Иван и всю жизнь думал о звёздах и планетах. Как они там сердешные. Вот бы с ними было всё хорошо. Чтоб все по своим местам, целые и плавно двигались. С утра до вечера Иван напряжённо заботился о сообразности мироздания. И помер в этой заботе. Осиротел космос. Кто теперь будет им заниматься.
§ 3. Видение Ивана-дурака о том, как он проживает свою жизнь себе поперёк
Жил-был Иван и чего бы ему ни хотелось, всё делал наоборот. Захотел спать – бодрствует. Захотел бодрствовать – пошёл спать. Захотел есть – пошёл блевать. Захотел блевать – пошёл есть. Захотел идти – сел. Захотел сесть – пошёл. А когда осознал, что он хочет жить, то сразу помер. Решительный и последовательный был человек.
Глава VI. Лиственная лествица,
где Идолище Поганое поучает, что смысл – это главное
§ 1. Иерархия
– Здравствуйте, Иван Васильевич, – сказал как из-под земли явившийся человек в деловом костюме с портфелем в руках. – Меня зовут Сидор Петрович, я адвокат.
– На кой мне аблакат, – скривился Иван, – я, чай, не под судом.
– Меня сам царь прислал. Говорит, нехорошо дураку в Тёмном лесу без адвоката. Мало ли что может случиться. Тут адвокат нужен. И ещё я чернила принёс. Для грамоты самописной. У вас чернила кончились.
– Ну и что ты за аблакат-дровокат такой? В каком звании?
– В каком звании? В адвокатском, в каком же ещё.
Тут Иван-дурак так скривился, что его бы мать родная не узнала.
– Это мне, что же, в Тёмный лес простого аблаката прислали?! Срам-то какой. Вот что, воротись-ка ты, мил дружок, назад, и скажи царю, чтоб прислал мне… генерального дровоката… федерального уровня.
– Вы имеете в виду из федеральной палаты?
– Точно. Из царских палат федерального уровня. Давай – одна нога здесь, другая там. Чернила оставь.
Загрустил простой адвокат и потрусил назад к царю, а Иван довольный обернулся – глядь, прямо перед ним возвышается и нависает не кто иное, как Идолище Поганое. Даже грамота самописная не смогла бы его новыми чернилами описать – такое оно было расписное и сказочное.
– Вижу, Иван, почитаешь ты чины пуще всего остального. Любо.
– А то, а то, – не растерялся Иван от такой красоты. – Нам, дуракам, по-другому нельзя. Без чинов мы вообще ничего понять не можем.
– Вот-вот. Это ты молодец. Дурак-дурак, а умный.
– Не надо этого, Идолище.
– Поганое, – поправило Идолище Поганое. – Прошу именовать меня полным титулом.
– Не надо этого, Идолище Поганое. Я дурак, и точка. А то этак и официального статуса лишиться можно.
– Уважаю. Так и зачем ты явился в Тёмный лес, Иван-дурак? Я, конечно, и так знаю, спрашиваю только для проформы. Но проформа, может, поважнее всего прочего будет.
– Царь меня за смыслом послал.
– А зачем же ты послушался царя?
Иван прищурился.
– Меня тут кое-кто уже спрашивал про это. Проверка, что ли, какая? Нам, дуракам, не положено дальше воли царя спрашивать. Даже во сне.
– А зачем же вам такое не положено?
Этот вопрос поверг Ивана в полное изумление. Не сходилось у него, как можно “положено” и “зачем” вместе держать. Однако, будучи дураком закалённым и многократно проверенным, Иван самопроизвольно ответил.
