– Не скромничайте, Орьга-сан. Кто вчера вчистую разделал Дзюро? Но я бы, конечно, не смог столько заниматься.
– Понимаю. Работа, жена, дети…
Сакадзаки поморщился.
– Думаете, я слепой? Вы тренируетесь чуть не круглые сутки, до полного изнеможения. Вы живёте, по сути, под домашним арестом. Вам позволено только изредка прогуляться по берегу. И при всём том… За что господин в минувшее воскресенье поставил вас перед строем?
– Не «за что», а «зачем». Для общего развития. Не беспокойтесь, Ёситаро-сан. Меня уже не так легко избить, как раньше.
– Поэтому теперь вас бьют пятеро, а не трое, – съехидничал самурай. – Конечно, мы завидуем чести, которая вам оказана… но лично я от неё умру через неделю.
– Вряд ли, – пожала плечами Ольга. – Вы ничуть не слабее меня. Просто мне не приходится разрываться между учителем, семьёй и дизайнерской фирмой. Пойдём обратно? Мне ещё убираться в додзё.
– А что, Мититаке уже надоело приезжать на час раньше?
– Нет. Но формально это моя обязанность. Опять же вместе мы быстрее управимся, и останется время немножко размяться перед занятием…
– Ах, вот как? Ну, тогда я с удовольствием к вам присоединюсь. Хотя бы затем, чтобы поучаствовать в вашей «разминке».
– Мы будем только рады.
Пока Мацуда Нобору пил предложенный ему чай, Хаябуси учтиво беседовал с ним о погоде, здоровье и новостях культуры. Его супруга по большей части молчала, ненавязчиво ухаживая за мужчинами. Лишь когда она ускользнула из комнаты, унося опустевшие чашки, учитель перешёл к делу.
– Какие-то проблемы с моим сыном, Мацуда-сэнсей?
Гость напряжённо нахмурился, обдумывая, с чего начать.
– Понимаете ли… Проблема только одна. Не люблю громких слов, но в данном случае без них не обойтись. Иори – гениальный саксофонист. Я учу музыке много лет. Но до сих пор не встречал подобного ему.
– Он старается, – осторожно заметил Хаябуси.
– С сентября я дважды переводил его в старшую группу. А сейчас мне уже практически нечего ему дать. Завтра я выдам ему свидетельство об окончании школы.
– Позвольте, но ведь ваша программа рассчитана на три года…
Мацуда вздохнул.
– Я не могу заставлять его играть гаммы, когда он с листа исполняет сложнейшие композиции. Ему хватило шести месяцев, чтобы освоить весь курс. Повторюсь, ваш сын – гений.
– И чего же вы хотите от меня?
– Надеюсь, моя мысль не будет воспринята как невежливость… На мой взгляд, Иори следует поступить в Токийский университет искусств. В нашей провинции его таланту трудно раскрыться по-настоящему.
На лице Хаябуси не шевельнулась ни одна чёрточка. Он молча разглядывал икебану, украшавшую токонома. Пауза затянулась настолько, что гость забеспокоился.
– Извините, я проявил излишнюю самонадеянность…
Сэнсей отрицательно покачал головой.
– Иори просил вас походатайствовать за него? – очень медленно произнёс он. – Или это ваша собственная идея?
В голосе Хаябуси звучали какие-то странные нотки. Мацуда невольно напрягся.
– Иори страстно мечтает стать саксофонистом, хотя никогда не упоминал об этом. Если так, то закончить университет ему необходимо.
У него не будет сложностей с поступлением. Со столь поразительными способностями – при терпении и известной удаче – его ждёт блистательное будущее.
– Благодарю вас за внимание к моему сыну, – сказал Хаябуси. – Но выбор профессии – дело серьёзное. Над вашим предложением надо подумать. Я переговорю с Иори.
«Он не позволит ему учиться», – понял Мацуда с горечью.
