– Какой я тебе «дитенок»… – прошептал Александр.
– И то верно, – вздохнул Яким, – Не дитенок. Вырос! Это я уже старик сделался…
…Тогда же весть пришла в Новгород, к князю Ярославу; князь же с новгородцами, рассевшись в насады, а иные на конях, пошли за ними по Ловати. И когда были у Моравьина, возвратились ладейщики обратно в город, и князь отпустил их, потому что не хватило у них хлеба, а сам с конниками пошел за литовцами. И настиг их на Дубровне, на селище, в Торопецкой волости, и тут бились с безбожной окаянной литвою; и пособил Бог, и крест честной, и Святая София, Премудрость Божия, князю Ярославу с новгородцами над погаными, и отняли у них коней 300 и товар их; а те побежали в лес, побросав оружие, и щиты, и сови*, и все с себя; а иные тут костьми пали. А новгородцев тут убили 10 человек… Покой, Господи, души их в Царствии небесном, проливших кровь свою за Святую Софию и за кровь христианскую.
Глава шестая.
Князь-наместник
1.
Ярослав воротился в Новгород весел: полон отбили, добычи привезли много. Отмывшись в бане, отстоял благодарственный молебен, сел в горнице с Александром за трапезу.
– Ну что, воитель грозен, – сказал он, пряча усмешку в усы, – сказывают, ты полона брать не стал, а велел всех татей повесить?
– И дале вешать буду! – набычившись и глядя в столешницу, сказал Александр. – Чтоб все знали – не за прибытком дружина идет, а Божью правду творить!
– Во как!
– Всех насильников да разбойников велю и дале черной смертью казнить!
– Ну, и как? – сказал князь, с хрустом откусывая луковицу, заедая хлебом и запивая квасом, по случаю Петрова поста.
– Что как? – не понял Александр.
– Повесили? – и, глянув хитро, добавил, – Сам видел, как повесили? Сказано: сам князь судил и расправу вершил. Судить-то ты судил, а была ли расправа?..
– Должно, была… – смутился Александр.
– Это вряд ли, воитель ты мой хоробрый… – сказал отец. – И вот что запомни: хуже нет закона, которого никто не боится. Хуже нет властителя, чье повеление не выполняется. Повелел – смотри, кому повелел! За неисполнение – спрашивай строго! А как исполняли – проверяй! Но сто раз подумай прежде: а смогут ли исполнить?.. А не смогут исполнить – не приказывай! Твое слово – золото, а ты его на ветер кинул! Все равно как пес пробрехал или смерд песню похабную спел!
– Я таковых песен не знаю, – заливаясь краской, пробормотал Александр.
– Я не про песни! – стукнул ладонью по столу отец. – Приказал – доглядай, чтоб исполнили в точности! Тем более – на смерть осудил! Грех на душу взял!
– За грех свой перед Господом отвечу, я уж на исповеди каялся… – все так же глядя в стол, прошептал Александр, и подняв глаза на отца спросил: – Что ж, страха греха ради, сим злодеям потакать?! Они же вон младенцев для забавы сатанинской живьем пожгли!
– Ответишь за грех, ответишь, – сказал князь. – Ответишь. Да не за тот, про который на исповеди каялся. А за то, что никто твоих разбойников не вешал! Выкупили их небось, давно, и опять они грабят!
– Вот я ужо спрошу… – повторяя отцовскую фразу, прошептал Александр.
– С кого? – перебил отец. – Ты кому их вешать приказал? А? Кто твой приказ исполнить был должен? Не слышу! Приказал: – «Ты, ты и ты – волоките татей на веревку!» А сам стой – смотри! Что, не нравится? Не хочешь глядеть, как злодеи в петле дрыгаться будут, дерьмом обольются да языки высунут?! Потому она и смерть таковая позорна! Ан вот стой – смотри! Раз повелел – не исполнили! Второй… а третий раз можешь и не приказывать – никто тебя и слушать не станет… Что, сынок, тяжко? А ты думал, только в тереме княжеском на престоле сидеть да брашна медовые пить? Господь с князя поболе спросит, чем с раба! А дружинники – робята бедовые, их вот как в кулаке держать надо! Порой-то и не удержишь, дружину свою верную да хоробрую!
