Похороны К. - страница 2

Я подошла к спальне К. Что касается его самого… Я не могла с уверенностью сказать, что среди бессчетного количества эмоций, что я пережила за те пятнадцать лет, находясь рядом с ним, не было и намека на привязанность. Но нельзя и утверждать, что тот яростный страх, с которым мне пришлось столкнуться, когда я почувствовала, что К. мертв, был сродни тому, что я испытывала, когда уходил дедушка. Темнота пустой книжной полки, которая в тот миг будто заменяла портрет деда, была куда более жестокой и агрессивной. Этот темный квадрат был похож на К., на то, что творилось внутри него, на то, что я отчаянно пыталась разглядеть, пока была с ним.

Я знала, что нельзя ничего ожидать, но произошло то, чего я никак не могла себе даже представить. Когда я открыла дверь, спальня, которая обычно была погружена во тьму из-за плотных штор, была залита светом. Одна из штор, что закрывала небольшое окно, была широко распахнута. Солнечный свет, что лился из узкого окна, проникал в каждую щель спальни, грозя лишить К. даже тени в его карманах. В комнате размером чуть больше шести квадратных метров были только кровать, достаточно большая для одного человека, небольшой шкаф и старый трехъярусный комод. Мое сердце забилось чаще. К., как обычно, спал, прикрывшись одеялом, аккуратно сложив руки на груди. Свет из окна, залитого дождем, был достаточно ярким, а в воздухе плавали пылинки. Пыль слетала с моих губ, но у носа К. она тихонько оседала. Его выражение лица было таким, будто он одновременно и улыбался, и плакал, злился, но оставался при этом спокоен. Конечно, правильнее было бы сказать, что его лицо не выражало ничего. Всегда естественно румяная кожа теперь выглядела бледной. Может, дело было в солнечном свете, но в глубоких морщинах около его носа не было и тени. И в этот момент я представила его лицо, которое, казалось, уже и забыла, и оно вновь исчезло из моих воспоминаний так же мягко, как и появилось.

Он лежал там, поглощая всевозможные тайны, словно только что найденная реликвия, которая долго хранилась, не тлея. Внезапно я подумала о том, что он, вероятно, чего-то ждал. Я начала размышлять о том, что не могу оставаться там надолго. Потому что нужно было признать – я слишком многого не знала. Чем больше я представляла себе его, наши общие секреты, тем больше понимала, что не могу быть уверена ни в чем. И мысли все еще не покидала та пустая книжная полка.

Вот так и умер К.

О смерти К. я узнала пятнадцать лет назад из новостей по ТВ. Он был писателем. Если быть точнее, то он был шестидесятилетним писателем, который безостановочно писал достаточно выдающиеся произведения на протяжении более тридцати лет. Погиб он в результате пожара внутри контейнера на пустыре в заводи рыбацкой деревни. Хотя огонь распространялся не сильно, но К. узнал о пожаре слишком поздно и по этой причине пострадал. После того как пожар был потушен, его тело, обгоревшее до неузнаваемости, было обнаружено внутри контейнера. Дверь была заперта изнутри, и были заметны следы того, что поджог был устроен намеренно. Рядом с контейнером был найден арендованный на его имя автомобиль, и единственное, что К. оставил внутри, были пачка рукописей, завещание и стакан с недопитым кофе. Судя по показаниям жены и дочери К. о его психологическом состоянии и передвижениях за последнее время, не оставалось никаких сомнений в том, что это было тщательно спланированное самоубийство пожилого писателя. При обычных обстоятельствах я бы не обратила внимания на эту новость, но мое внимание привлек показанный по ТВ фрагмент интервью с К., снятый еще при жизни. Я листала старый журнал мод, а потом, услышав знакомый смех, подняла глаза и сразу узнала его. Во мне не было ни капли сомнений. Даже когда К. смотрел в сторону интервьюера за кадром, он не мог скрыть беспокойства, ему будто было некомфортно под прицелом камеры. Я мгновенно схватила пульт и сделала громче.