Тогда я не знала, что накануне они вусмерть переругались из-за того, как использовать будущую встречу. Саша Аристов мечтал, получив деньги, сделать свой частный «Международный Фестиваль». А Витя хотел двигать лишь своё музыкальное шоу, где он будет главной звездой.
Сева же пытался все линии западных партнёров соединить с командой Резникова и «Рекорда», ведь во всём мире уже была развита синергия культуры и бизнеса. Он хотел играть честно и жить честно, как жили все его предки. Поэтому всякие передёргивания он воспринимал настолько болезненно, что готов был в любой момент сорваться и выйти из игры.
Конечно, обо всём этом я узнала годами позже, а пока только крутила шеей: от Вити к Севе, смотрела на Валерку, что он мне передаст «азбукой морзе». Но Валерка к этому времени, пожив год со своей Люськой-товароведкой, растерял все навыки чтения мыслей на расстоянии и только временами облизывался – давно известный мне признак вранья.
Витя вкратце рассказал о плане встреч. Визит продлится две недели. Гостей селят в ведомственной гостинице «Смольненская», небольшой, уютной, абсолютно закрытой. На каждый день разработана особая программа. Американцев и канадцев впервые разрешат водить по самым секретным и знаменитым ленинградским объектам – Кировскому и Балтийскому заводам, объединению «Ленинец».
Хотя состав гостей был весьма представительным: в него входили как промышленники, так и банкиры, – для «Рекорда» одним из самых перспективных был продюсер и режиссёр телерекламы – Майк Муллалли. Именно в России сосредоточились его жизненные интересы. Причин тому было несколько. Его мать и два старших брата являлись владельцами солидных финансовых компаний на Уолл-стрит и планировали развитие бизнеса с демократической Россией. А ещё у него были проблемы в личной жизни: он не так давно развёлся с женой и, несмотря на безумную занятость, то хандрил, то куролесил. Рассказы о загадочной русской душе и необыкновенных русских женщинах вселили в него надежду. Поэтому Майк, закончивший Оксфорд и Сорбонну и говоривший на нескольких языках, стал понемногу учить русский.
Но все эти подробности я узнала позднее, а сначала получила только тот минимум информации, который позволял мне чувствовать свою причастность к великим событиям, но вовсе не управлять ими. По настоянию Севы меня закрепили за Майклом, который планировал съёмку фильма о русском андеграунде. Его нужно было поводить по мастерским, познакомить с художниками. Продюсер из Голливуда – об этом можно только мечтать! Я так воодушевилась этой идеей, ждала встречи с Майклом и вся горела от нетерпения.
Тут надо сделать небольшое отступление и вернуться в 1974-й год, когда был необычайно авангарден и популярен ТЮЗ – Театр Юных Зрителей. На постановки ТЮЗа, вроде даже и детские, ломилась толпой вся питерская интеллигенция, особенно молодёжь. Главным режиссёром был тогда Зиновий Яковлевич Корогодский. Никто так не ставил спектакли, как он, ни у кого так не работали артисты. Это было не просто новое творчество, это было другое мировоззрение, многоплановое, образное, а главное – свободное. Достать входной билет, постоять в проходе, а если повезёт – посидеть на радиусе балюстрады, – это было тогда моей мечтой.
Я в то время осваивала профессию модельера-конструктора в техникуме Лёгкой промышленности. Там был драмкружок, который вёл Олег Мендельсон, ученик Корогодского. Нет нужды говорить, что жизненные интересы большинства участников драмкружка растеклись между Пионерской площадью, где стоял ТЮЗ, и актовым залом техникума на проспекте Майорова, в котором два раза в неделю проходили театральные занятия, и это были самые важные часы нашей тогдашней жизни. Забыв о блестящей карьере закройщиков, мы готовы были положить голову на плаху Мельпомене. Но жизнь быстро спустила меня с небес на землю – надо было зарабатывать деньги. Я пошла работать в ателье, потом в Дом Моделей. На сценической карьере был поставлен решительный крест.
