Что-то нужно было придумать, и, к счастью, Домовые могут делать вещи, которые никто другой сделать не может. Поэтому он решил превратиться в мышь и прогрызть дыру в двери. Но потом он вдруг вспомнил о кошке, которая, хотя он и решил не есть её, могла воспользоваться этой возможностью и съесть его самого. Поэтому он счёл целесообразным подождать, пока она крепко уснёт, чего не происходило довольно долго. Наконец, совершенно утомленная ходьбой, киска свернулась калачиком в углу и крепко заснула.
Домовой тут же превратился в самую маленькую мышку, какую только можно было отыскать в подвале, и, стараясь не производить ни малейшего шума, прогрыз дыру в двери и протиснулся внутрь, немедленно снова приняв свой обычный облик, опасаясь несчастных случаев.
Огонь в кухне догорал, но ужин был даже лучше, чем прошлым вечером, потому что к кухарке приходили друзья-родственники – брат и два кузена. Еды, которую они оставили, хватило бы, по крайней мере, на трех Домовых, но этот умудрился съесть всё. Только однажды, пытаясь отрезать большой кусок говядины, он уронил разделочный нож и вилку с таким грохотом, что крошечная собачка-терьер, привязанная у подножия лестницы, начала яростно лаять. Однако он принес ей щенка, который был оставлен в корзине в углу кухни, и так ему удалось успокоить мини-мамашу.
После этого он опять повеселился и оставил на белой скатерти еще больше следов, чем когда-либо.
Затем, в отсутствие кошки, он час или два подразнил щенка, пока, услышав, как часы пробили пять, не подумал, что неплохо бы снова превратиться в мышь, и осторожно прокрался обратно в свой подвал. Он успел как раз вовремя, потому что кошка открыла один глаз и уже собиралась наброситься на него, когда тот снова превратился в Домового. Она была так поражена, что отскочила в сторону, ее хвост увеличился вдвое по сравнению с естественным размером, а глаза засверкали, как круглые зеленые шары. Но Домовой только сказал: «Ха-ха-хо!» и неторопливо пошел в свою нору.
Когда кухарка поутру спустилась вниз и увидела, что снова произошло то же самое – что ужин был съеден, а скатерть оказалась ещё чернее, чем в прошлый раз, с необычными следами ног, она была очень озадачена. Кто мог всё это сделать? Точно не кошка, которая с мяуканьем выскочила из угольного погреба, как только она отперла дверь. Возможно, крыса – но крыса не прошла бы мимо собаки? Это, должно быть, решила кухарка, была сама собака или её щенок, который только что выкатился из своей корзины к ее ногам.
– Ах ты, маленький негодяй! Ты и твоя мать – самая большая неприятность, какую только можно себе представить. Я накажу вас обоих!
И, совершенно забыв, что собака всю ночь была надежно привязана и что ее бедный маленький щенок был таким толстым и беспомощным, что едва сам мог стоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы прыгать по стульям и столам, она устроила им обоим такую взбучку, что они вместе с воем выбежали из кухонной двери, где добрая маленькая служанка взяла их на руки.
– Вам следовало бы побить Домового, если бы вы могли его поймать, – сказала она шепотом. – Он будет делать это снова и снова, вот увидите, потому что не выносит неопрятной кухни. Вам лучше поступить так, как поступала бедная старая кухарка, – убрать со стола всё, что осталось от ужина, и спрятать в кладовку. Кроме того, – таинственно добавила она, – на вашем месте я бы поставила миску молока за дверью угольного погреба.
