– услышав противное чирикание, что нарушило мой такой сладкий юный сон, я проснулся и вышел наружу. Там сладко и лениво потягиваясь, я приветствовал новое утро, подставив мордочку тёплым солнечным лучам. Затем снова уши мои уловили противное монотонное чирикание, которое никак не хотело замолкать. Возможно, мне так казалось, поскольку остатки сна ещё не покинули меня, а может быть, и нет. В общем, произведя все процедуры, я отчётливо услышал, как птица, чьим пением я был разбужен, продолжила свою такую противную трель дальше. И всё бы ничего, но она так противно пищала, что единственным желанием было добраться до неё как можно скорее, выдернуть пару перьев, чтобы она замолчала раз и навсегда.
Ну что же план в голове моей уже созрел. Осталось только забраться на дерево и разобраться с птицей. Итак, я в два прыжка оказался рядом с деревом и попытался забраться на него.
Встав на задние лапы, вытянув передние и выпустив когти, я стал потихоньку подниматься вверх. Кора под когтями сыпалась, поскольку была очень трухлявой несколько дней шли очень сильные проливные дожди, приносящие с собой холод, сырость и много воды, да и само по себе дерево было уже довольно таки старым и трухлявым, но, не теряя надежды, я продолжил своё восхождение. Добравшись до половины ствола, я вдруг посмотрел вниз. Ох, зря же я это сделал толи, потому, что было высоко толи потому, что когти постоянно срывались, моя бедная головушка стала кружиться, и я как одна из моих сестриц был готов к тому, чтобы позорно раскричаться, то есть признаться в собственной трусости на радость моим братьям и сёстрам. Не придумав ничего другого, я всё же решил не давать им повода над собой издеваться и самостоятельно спустился с проклятого дерева на счастливую потеху этой несчастной противной птице что, видя мои мучения, стала нагло и противно хихикать надо мной. Лапы мои дрожали, все внутренности напоминали собой какое-то желе, которое колыхалось во мне, подгоняя моё сердце сначала в горло мешая дышать, затем упускалось в лапы и позорно бежало в кончик хвоста. Но я не должен был и не мог показать как всё- таки страшно мне было и поэтому пришлось собрать себя всеми возможными силами. Оказавшись на земле и задрав голову, наверх там, откуда раздавался птичий смех, а это была почти как крыша нашего замка на верхних ветках в густой листве. Я клятвенно себе пообещал, что если не с первого, то со второго или третьего раза так обязательно заберусь на это чёртово дерево, и достану эту наглую птицу, что смеет смеяться надо мной, и тогда я ей покажу что я за кот. Ух, я тогда устрою, будет летать пух и перья. Произнеся всё это, про себя как если бы я давал клятву я, со спокойной совестью сильно уставший пошёл вздремнуть в наше логово, тем более матушки пока ещё не было. А значит, наказывать меня никто не собирался, ведь я сейчас просто падал от усталости. Если уж признаваться, то это дерево наглая птица чертовски меня измотали. Видя отчасти довольные моим промахом лица братьев и сестёр, я всё же гордо задрал нос и прищурил глаза, тем самым говоря, что если они попытаются мне что-то сказать, то придётся забыть главное наставление матушки, говорившее о том, что мы должны прощать друг друга, поскольку семья и никогда не драться до крови, поскольку семья. Но, увы, и тут было большое разочарование, если сёстры были совсем равнодушны к моим проделкам, то братья пускались в насмешки и всячески старались мне насолить. Так случилось и в этот раз, проходя мимо них, я услышал не допустимое для себя:
