Я ее сберегла, устаревшую, заброшенную,
Неисправную, высохшую ветку обломка,
Выброшенного на берег, эту лиру на полке,
Вышедшую из строя и взвинченную,
Как я сама, истерзанная и изношенная.
Ушла моя муза, с ним голос мой пропал,
Похороненный под арками тонувшего города,
Он ползет по милдью стен вдоль Св. Марка,
Выкрикнув hic sepultus… У него нет выбора
Кроме как обвивать минором плакучую лозу
И семиструнною гитарой испускать, de profundis,
горестный аккорд пока он сам не станет
Более божественным, чем вокальным.
Мне бы хотелось находиться на реке Стикс,
Плывя вверх против течения, против влечения
К некой Орфической идиллии, в которой
Вы бы превратились в Евридику, а я,
Этаким быстроногим Меркурием рядом с Вами,
Вас бы надежно сопровождала через асфодель,
Превратившись в слух, Вы бы внимали крылатым словам
И заклинаниям, не отвлекаясь, затаив дыхание, невеста,
Укрытая в орфических облачениях, она сама никогда бы
Не выкрикнула предупреждение дрожащими губами.
Вместо этого, перечисляла бы каталог кораблей.
Смотри, как Харон всплывает из грота…
Или, как некая Алсестис на своем троне,
Я бы стремилась к отрешению от лиры,
(не только ненастроенной, но и ненатянутой),
Отказу от сердца, развязыванию ретивости своего имени,
Не соблюдая больше счет времени по собственной рифме,
Синдром выжившего, возможно, я б Вам вернула жизнь.
Вернула бы Вас к яслям, где Ваша жена
С ребенком остаются в смущении, склонными
К сплетению и расплетению того, что за песня,
Уже стала историей, легендой, и мифом.
Пусть тем, кто любит больше, буду я, Иосиф.
Давайте еще на посошок, и пока!
