Седьмая, восьмая, девятая…
Да, конечно. Нельзя было падать духом ни в коем случае. Я продолжал ходить по милициям, прокуратурам, еще раз посетил тюрьму – встретился с одним из парней, который обвинялся в групповом изнасиловании, хотя, судя по материалам следствия, насильником вовсе не был. Его «жертва», семнадцатилетняя дочка обеспеченных номенклатурных родителей, охотно поехала с ним и его приятелем в какой-то пустой сарай на одной из железнодорожных станций, а перед тем в подъезде дома за милую душу пила водку из горлышка – с ребятами, с которыми только что познакомилась. Там, в сарае, естественно, продолжилось празднество, а затем и состоялось общее соитие, причем как будто бы к общему удовольствию, хотя… Хотя девчонка до того момента была девственницей, а в сарае ее лишилась. Тем не менее, расставаясь, все трое договорились о новой совместной встрече, но девушка, придя домой, увидела у себя кровь, испугалась и обо всем рассказала тетке, на попечении которой жила, так как оба ее родителя находились в зарубежной командировке. Тетка в свою очередь перепугалась за доверенное ей дитя и заставила девчонку написать заявление в милицию. Машина советского правосудия завертелась. Вместо новой встречи с девушкой, ребята оказались в тюрьме – в следственном изоляторе. Одному из них, несовершеннолетнему, с которым я встречался, грозила «десятка» – по словам женщины-следователя, – а другому, которому уже двадцать с лишним, светила «вышка», ибо так как у девушки шла кровь и нашлось несколько синяков, выходило не просто «групповое», а и «с телесными повреждениями». И это при том, что девушка уже не чаяла, как взять свое заявление обратно, хотя ей не позволяла тетка. Но, ко всему прочему, ведь в стране объявлена «решительная борьба с преступностью», а делу уже дан ход, так что «меч правосудия» уже поднят и опустить его просто так вроде как несолидно…
– Тяжело ребятам придется, – говорила следователь. – Особенно если судьёй будет женщина. Ведь изнасилований действительно много, но раскрыть их далеко не всегда так просто, а тут, вроде как, на тарелочке. Но виновата больше всех девчонка сама, я тоже так считаю. Ведь поехала же с ними и пила. Попробую прекратить дело, если получится. Правда, тетка совсем озверела…
Короче, как говорится, черт голову сломит – попробуй во всем разобраться да еще написать так, чтобы, с одной стороны, это было верно, соответствовало фактам, а с другой чтобы не озлобить людей, а помочь… И ведь таких «дел» в милициях и прокуратурах были десятки.
Прослеживалось общее: темень, неразбериха, беспомощность человеческая и полнейшее, на мой взгляд, непонимание ценностей жизни. То же, что с Лорой. Люди просто не осознавали, что хорошо, что плохо, тыкались друг о друга, словно слепые рыбы в мутном море. И словно нарочно делали так, чтобы им было хуже. Главное же – каждый жил сам по себе, ожидая почему-то добра лишь для себя, не считая нужным делать его другим. И – самое главное – «взрослые» не только не помогали разобраться в этой неразберихе детям, а ровно наоборот: душили те здоровые ростки честности, искренности, ощущения радости жизни, заложенные в нас от рождения самой природой.
