– О чем?
– О тебе, не понимаешь, что ли. Ты не видишь разве, что я влюбилась в тебя. Буду тебе письма писать, можно?
Она уехала, и мы, конечно же, переписывались.
И восьмой стала не милая Анечка, увы, а Люся – воспитательница из детского сада. Хорошая девушка, красивая, неглупая, но отдалась довольно-таки равнодушно, как-то по-деловому. После сумасшествия с Лорой, после очаровательной Анечки это наше сближение было хотя и приятным, со взаимной симпатией, однако бесцветным. Она почти сразу дала понять, что не возражала бы против наших дальнейших встреч, но… Любви не было, это ясно. Просто у нее ребенок в том детском саду, где я фотографировал, а нужен муж, очень нужен. Что же касается «сексуальных глупостей» то это так, для здоровья. В общем-то и любовь не очень нужна, а вот замужество – да, это очень.
Девятая – Таня, тоже из сада, только другого. Один раз неплохо получилось у нас, ей понравилось, но тут же она зачем-то начала подробно рассказывать о своих любовниках. Какие они все хорошие и как они все ее ценят и любят. Думала, наверное, что из-за этого я тоже ее буду больше ценить и любить. У меня же, наоборот, желание тотчас пропало: ведь если они все у нее такие хорошие, то зачем я-то ей нужен? И мне даже стало казаться, что я не только с ней дело имею, но как бы и с ними со всеми, а к мужикам сексуального стремления я никогда не испытывал…
И удалялись, удалялись пока что и «Нимфа» Ставассера и «Купальщица» Коро. Как и образ Аллы, и Раи на сеновале, как надежда на то, что когда-то наконец… А ведь я повидал уже скульптуры Кановы – это один к одному как в моих юношеских мечтах и даже снах: светящееся, идеальное тело, словно и не материальное вовсе, словно что-то воздушное, неземное, чудесное, что и словами-то выразить нельзя, разве что если музыкой…
Вообще-то я пытался. Первая попытка была, как уже говорил, с Тоней, но это так, мимоходом, почти случайно – слишком непростые отношения у нас были, чтобы еще и этим заняться.
Но вот уже после нее, однажды вечером, стоя у своего открытого окна летом и глядя в синий в поздних сумерках двор, я заметил какое-то движение в окне, которое было тоже на втором этаже нашего дома – во флигеле, который перпендикулярен нашему. Окно, таким образом, находилось от меня слева, наискосок, на одном уровне с моим. По прямой до него что-нибудь метров двадцать. Что-то белое двигалось в окне, без очков трудно было понять, что именно. Я надел очки, глянул… И сердце мое забилось. По комнате в электрическом свете люстры ходила голая женщина.
Не сразу я даже сообразил, что это моя вполне хорошая знакомая, соседка, что старше меня на несколько лет, – Валя. На улице было жарко, окно открыто, но легкие тюлевые занавеси колыхались на нем, так что разглядеть подробности было трудно. Однако чрезвычайно волнующим был сам факт.
Через несколько дней, встретив Валю во дворе, я сказал, что видел «прекрасную картину в окне». И как-то само собой вырвалось:
– А что если я тебя так сфотографирую? Давай?
Совершенно неожиданно она тут же и согласилась.
О цветной фотографии я тогда даже и не мечтал, она вообще не получила еще такого развития, как потом, а у меня, к тому же, с деньгами всегда было плохо, так что речь могла идти лишь о черно-белой. И вообще был у меня обычный фотоаппарат «Киев», незеркальный, с обычным видоискателем – тот, которым я фотографировал в детских садах.
