– Смотрите, Бошка идет! – сказала сама себе пани Марина. Мальва уселась на высокий табурет у стойки, пристроив портфель на полу. Ни о чем не спрашивая, пани Марина сварила чашку кофе и поставила перед ней. Мальва знала, что самой никогда не следует начинать разговор, пани Марина его не поддержит. Повозившись еще немного возле своего шипящего паром агрегата и отпустив двух посетителей, она встала, наконец, напротив Мальвы и выложила круглые локти на стойку.
– Ну что, вернулся к ней Марек?
Мальва покачала головой. Речь шла о Лиде, расставшейся недавно со своим Виктором.
– А, я ж говорила!.. До заморозков пусть не ждет. Пока на дворе тепло, он будет героем, а как только похолодает, подумает и о домашнем очаге.
Она отошла к новому посетителю, по обыкновению удивленно переспрашивая заказ и добавляя к этому: и что еще? Они со сменщицей работали через сутки, и в эти промежутки Мальва скучала.
– Не курите, молодой человек, – сказала пани Марина. – У нас не курят.
– А почему девушке можно?
– Девушке можно потому, что ее тетя двоюродная сестра Шлоима Ароновича.
– А кто он такой, этот Шлоим?
– А я знаю?
Все в кафе засмеялись, кроме самой пани Марины. Она улыбнулась, только вернувшись к Мальве.
– Пани Марина, вы не слышали про такое лекарство – орниеналин?
– А от чего это?
– От печени.
– Кому, тебе?
– Ну, мне…
– А я не знала, что у тебя болит печень. Хорошо, напиши вот здесь.
О Гусеве Мальва не стала говорить, он тоже ходил в это кафе, но в дни, когда работала сменщица – Анна. У пани Марины и у Анны была своя постоянная клиентура примерно одного рода занятий и интересов, но с той только разницей, что к Анне захаживали люди постарше и пореспектабельней – актеры, журналисты, дикторы местного радио. Молодежь предпочитала пани Марину.
– Вчера, когда я закрывалась на обед, пришла Соня, дайте, говорит, мне семь рублей, в универмаге есть перчатки на осенний сезон моего размера. Я ей говорю: так купи мне тоже! Наверное, она занесет, мне хочется посмотреть, какие. Может быть, я их надену и уже смогу поехать в гости в Варшаву.
Она снова отошла. Мальва подумала, что, пожалуй, осенью они особенно сильно эксплуатируют пани Марину. Но ничего, скоро отблагодарят – приближается день ее рождения. В прошлом году они отмечали его здесь же, в кафе, после закрытия. Пани Марина никак не могла понять, почему они вдруг в последний момент заказали столько шампанского, а когда узнала, заплакала.
– Смотрите, Эвка идет!
Это была Зина.
– Гангстер заболел, – сказала Мальва. – Плохо с печенью.
– Значит, студии не будет? А я Костика уже пристроила.
– Поручит, наверное, Гуревичу. Во всяком случае, ты приходи. Я тоже забегу после института.
– Ты знаешь, – сказала Зина, – только между нами… Алька признался, что лишь сейчас впервые прочитал «Гамлета».
– Ну и что, – сказала Мальва, – у всех все по-разному.
– Да, но получить роль Полония…
– Да ладно тебе, Смоктуновский тоже говорит, что многих вещей Достоевского вообще не читал.
– Ну, давай оставим Смоктуновского…
– Эвка, ну, что твой Сташек? – спросила пани Марина. – Кушает хорошо?
– Не жалуюсь.
– Главное, чтобы ребенок хорошо кушал и регулярно ходил на горшок, тогда за его будущее можно не беспокоиться.
Пани Марина отошла к клиентам.
– Мы все в этом спектакле неорганичны, – сказала Мальва.
– Думаешь, я подхожу на роль Офелии? Зажата, закомплексована… Все весьма условно.
– А Гусев?
