Возможно, она права – права о себе. Но обо мне ошибается. Игорь – это далекое прошлое. И я совсем не знаю, что ждет меня впереди. Но ничего хорошего не предвижу.
После Кёльна проехались по берегу Рейна. Посетили кучу славных городишек, побывали в добротном старинном замке, который, согласно местной легенде, никто не смог захватить силой, вернулись к Кобленцу и свернули на берега Мозеля. Честно говоря, все эти городишки, замки, придорожные кафе и маленькие отели спутались у меня в голове. Помню только замок Турант с его торчащими над обрывом башнями и городишко Кохем, где мы с Анной надрались до положения риз. Приехали в городишко поздно, заселились в отель, никуда не захотелось идти, хотя хозяйка настоятельно советовала посмотреть замок, он вроде очень красив, великолепно реставрирован и является достопримечательностью всего этого края. Вместо замка зашли поужинать в соседний ресторанчик Gaststette Noss и там провели часа два. Сначала никуда не хотелось идти, а потом, после солидной дозы местного вина, уже и не смогли бы.
А начинали вполне прилично, заказали бутылочку полусухого рислинга. Потом Анна попросила что-нибудь особенное, местное. Сомелье недолго раздумывал, принес какое-то вино в пол-литровой бутылочке. Почтительно назвал его Pradikatswein и добавил что-то еще к названию. Уверял, что исполнено из винограда самого позднего сбора. Взяли бутылочку – сладость неимоверная. Никак не сочетается с мясом по-немецки, которое лежит в наших тарелках. Но что делать – выпили по бокалу, закусывая яблоками. Естественно, после этого захотелось еще сухого винца, перебить всю эту сладость. А что потом пили – не помню. Но счет был солидный, это я утром поняла. С трудом разбиралась в нем, так как голова болела. Аня моя безнадежно заявила:
– Что за мужики эти немцы? Никто так и не воспользовался моей неспособностью сопротивляться. Вот сволочи!
Из отеля выбрались только перед самым обедом. Предварительно торжественно зареклись напиваться по-свински. Двинулись в Люксембург, а после него через Шампань в Париж. В Реймсе задержались на два дня, смотрели собор, раскопки около него, гуляли по ночному центру города. Но в рестораны заходили только поесть – и никакой выпивки.
04.09.18. Париж.
Анна вернулась к себе в Англию. Осталась в своей парижской квартире опять одна. Возвращаться в Лимере нет смысла. Там не до меня – начинается сбор винограда, у Пьера полно забот. Хорошая мама должна бы помочь, хотя бы кормить своего работящего сынка, но я после Германии в каком-то странном оцепенении. Ничего не хочется делать. Нашла свои записи, оказывается, взяла их с собой в Париж, листаю, вспоминаю.
14.07.11, четверг. Париж.
Я в Париже уже три дня, привела за это время квартиру в порядок, в результате она выглядит нежилой. Ведь неудобно перед мамой. Она всегда была такая чистюля. Пыталась и меня приучить к порядку. Но это получалось у нее плохо. Встретила сегодня утром маму, о дате и рейсе договорились еще в июне, привезла к себе. Она внимательно осмотрела «профессорскую» квартиру. Одобрила, сказала, что не сравнить с моей тель-авивской. Особенно ей понравился полный, как она сказала, порядок в квартире. Мне осталось только улыбаться ей и соглашаться. Накормила обедом, который отнюдь не удостоился ее похвалы, и предложила прогулку по Парижу.
Помню, когда я еще жила у мамы с отчимом, мама неоднократно повторяла: «Увидеть Париж и умереть». Ну ладно, при жизни отчима, вообще-то прижимистого, вкладывавшего деньги только в свой никак не разраставшийся бизнес, она никуда не ездила из России. Но потом, когда после его смерти и продажи бизнеса у нее появились деньги, почему она никуда не выезжала из Петербурга? Только один раз прилетела ко мне в Тель-Авив. Наверное, в этом виновата я. Теперь составила программу изучения Парижа на четыре дня, после которых повезу домой на Луару знакомить с шестнадцатилетним внуком, если тот не удерет из Лимере.
