Между тем пещера сузилась в лаз, слишком тесный для огромного зверя. Чудовище пыхтело и кудахтало позади, но останавливаться не собиралось. Оно колотило клювом по камням, стучалось о них грудью и оглушительно било крыльями. Глупая курица! Безобразное чудовище! Оно не видело в темноте, не то что кошка, которой оно приходилось родней. Оно не могло пролезть в узкую щель, как его змеиный хвост. Если оно и умело летать, как ему велели крылья, это не помогло бы ему в глубине узкой пещеры. Но оно билось и билось о камни, и дробило стену, так что осколки разлетались по лазу совсем рядом с Ганей. Чудовище не собиралось сидеть у выхода, как кошка у мышиной норы, дожидаясь, когда девочка выползет наружу. Оно рушило стену, стараясь расширить лаз, пока Ганя забиралась глубже, не раздумывая, что она будет делать потом, если лаз превратится в тупик, а чудовище все-таки доберется до нее.
Проход становился все уже. Девочка захлебывалась в пыли. Она скручивалась и извивалась, пролезая в кромешной тьме между камнями, от одного проема к другому, сначала руки, потом голова, потом грудь, живот, бедра, ноги. Она уже не понимала, ползет она наверх или вниз, вправо или влево от далекой норы, где собиралась переночевать. Поверхность камней стала мокрой, к радости девочки – по скользкому ползти легче.
Лаз накренился. В углублении камней накапливалась влага, ее делалось все больше. Ганя уже не ползла, но скользила по скользкой глине, свежие сладкие капли падали ей на макушку, она задирала голову и она слизывала их на ходу. Она старалась не думать, что ждет ее в конце лаза, за различимой уже серой полутьмой.
Девочка шлепалась в холодные лужи на каждом изгибе прохода, она все быстрее скользила вниз. Свет становился ярче, и вместе с ним росла радость Гани. Она торопилась выползти наружу, отталкивалась ногами, подталкивала себя сквозь каменный ход, по подземной реке, насквозь через новый грот, на воздух, на свет. За ней, тихая и незаметная в сумраке между камнями, ползла змейка. Чешуйки на коже змейки вздрагивали короткими бледными искрами.
Течение усилилось так, что несло девочку, уже не спрашивая у нее, хочет ли она остаться в пещере или выбраться из нее. Подземная река бежала к устью, прихватив девочку с собой. А у нее хватало сил только отгребать немного вбок, держась ближе к краю пещеры, в немногим более спокойную воду.
Наконец река скакнула к просвету неба за сводом пещеры. Изогнувшись, Ганя схватилась за острые каменные края, протолкнула себя через горловину грота и вместе с потоком вывалилась наружу.
Свет ударил ей в глаза. Она влетела в теплую мягкую воду. Зажмурившись, она погрузилась в мелкое озерцо совсем рядом с выходом, ухватилась за скользкие камни.
Хорошо, что она держалась ближе к краю течения, хорошо, что она удержалась у края и не вылетела из пещеры с размаху, но мягко опустилась в каменную ванну. Она лежала в мелкой воде на теплых камнях и жадно заглатывала воздух.
Все равно, после долгого путешествия в ушах у нее гудело. В веки било солнце. Узкий извилистый лаз, песок и пыль, странное когтистое существо, пещера с драгоценными камнями остались в прошлом, на свету стираясь из памяти, как непонятный путаный сон.
Пахло хвоей и сладкими цветами. Ганя открыла глаза, осматриваясь вокруг. Ниже по центру протоки шумел водопад, а сбоку от стремнины ручей образовывал заводь, окруженную зарослями ежевики. Быстрые стрижи свистели в небе. Незамеченная девочкой, змейка выползла из пещеры, юркнула наискосок по воде, пробралась между зелеными прутьями, прошелестела чуть слышно и пропала в кустах.
