– Вы не можете исключить меня из рейнджеров, – заявила я.
– Чтобы тебя исключить, нужно было хотя бы включить. Ты еще никто. Можешь выбрать себе другую работу. Или… – Герман сделал многозначительную паузу.
– Или убираться из Логова? – с горечью усмехнулась я.
– Таковы правила. Я даю тебе неделю на размышление. При следующей нашей встрече ты должна будешь дать мне ответ. Можешь быть свободна.
Герман встал и демонстративно отвернулся к окну.
Меня захлестнула обида. Почему-то именно в этот момент мне, как никогда, захотелось стать рейнджером, будто это была цель всей моей жизни. Поэтому я решила идти напролом. Будь что будет. Даже если меня выгонят, я найду выход. Родители нашли в Логове свое место, они в безопасности, и это главное. А я как-нибудь разберусь. У меня будет время все это обдумать, а сейчас нужно было во что бы то ни стало доказать Герману, да и самой себе, что я достойна стать кем-то больше, чем «никто», как выразился Босс.
– Нет, – сказала я.
Босс медленно повернулся. Он смотрел на меня со смесью раздражения и удивления.
– Нет, – твердо повторила я. – Я стану рейнджером.
Для пущей убедительности я вскинула подбородок и с вызовом посмотрела на него. Тут же почувствовала на себе взгляд Веты, но даже не повернулась в ее сторону. Моя задача – Герман.
Он нахмурился, его взгляд потемнел, и я почувствовала, как атмосфера в комнате стала еще более напряженной. Он сделал шаг ко мне, и я заметила, как напряглись его плечи. На мгновение я подумала, что переборщила, но отступать было некуда. Я должна была показать, что не намерена сдаваться.
– Я тебе говорил, что по два раза не повторяю? Так вот, для тебя сделаю исключение, раз ты не в состоянии понять с первой попытки. Ты. Не. Будешь. Рейнджером.
Четыре последних слова, произнесенные жестким грозным голосом, били меня, словно кнутом. Но я не подала вида и продолжала гнуть свою линию.
– Вы даже не дали мне возможности чему-то научиться, – я старалась говорить спокойно, хотя внутри все дрожало от возмущения. Я знала, что иду по острию лезвия, но отступать не собиралась. – Меня отправили на ночное дежурство без какой-либо подготовки.
Хотелось добавить к этому, что Вета даже хотела оставить меня безоружной, но я решила упустить этот момент.
– Мне не дали возможности учиться дальше, попробовать себя в бою.
– Ты попробовала. Этого достаточно.
– Но я же убила одного синего… То есть тварь.
– И чуть сама не стала одной из них.
Разговор заходил в тупик. Чувствуя, что никак не получается пробить ледяную броню Германа, я начала паниковать.
– Пожалуйста, – сказала я, с трудом сдерживая слезы отчаяния, – дайте мне шанс. Для меня действительно это важно.
В тот момент даже самой себе я не смогла бы ответить на вопрос, почему стать рейнджером настолько важно для меня, что я готова упрашивать и унижаться перед черствым мужчиной.
После сухого очередного «нет» я опустила голову и почувствовала, как слезы катятся по щекам. Поспешно развернулась, чтобы их скрыть, и, не глядя на брата и сестру, направилась к выходу. Говорить больше было не о чем.
Это поражение.
Это конец.
Конец моим мечтам. Моему пребыванию в Логове. Моей жизни рядом с родителями. Мне не хотелось оставаться в этой деревеньке, где каждый день я буду смотреть на рейнджеров и вспоминать о своей неудаче. Куда я пойду? Что я буду делать? Одна.
Пока все эти мысли пробегали у меня в голове, послышался голос Веты:
