Повинуясь минутному порыву, я провел рукой по раме. С правой стороны пальцы нащупали какой-то посторонний прямоугольный предмет. Я вытащил его: конверт, пожелтевший, пыльный, без надписей. Вертя его в руках, я решал, что с ним делать: вскрыть или вместе с картиной отправить на помойку. Любопытство всё же пересилило – на ладонь выпал крохотный ключик, такой плоский, что был совершенно не ощутим в конверте.
Интересно, что он открывает? Я оглядел комнату. Всё та же кровать, платяной шкаф, не уступающий ей по массивности, стол с зеркалом, вроде такие называются трюмо или что-то в этом роде, ковер, много пыли. Я подошел к столу и заглянул под него: может там сейф? Хотя, какой там сейф… я чихнул – опять пыль. Нет, всё-таки странный дом: на первом этаже мне показалось стерильно чисто, хотя в архиве написано, что дом простоял запертым около 50 лет. Пытаясь выпрямиться, я стукнулся головой о столешницу и, ойкнув, сел на пол.
У самой стены под кроватью темнело что-то продолговатое. Держась одной рукой за ушибленную часть головы, я протиснулся под кровать и вытащил предмет, при ближайшем рассмотрении оказавшийся деревянной шкатулкой. Я повертел её в руках. Красивая: испещренная вырезанными цветами с инкрустацией камнями. Заперта. Должно быть ключик к ней? Проверим. Крышка распахнулась с елё слышным щелчком, выпустив из своих недр облачко пыли. Вновь чихнув, я вытащил из неё сложенный вчетверо лист бумаги.
Округлый, летящий почерк – должно быть, писала женщина. Я инстинктивно понюхал бумагу. Так и есть – еле уловимый запах мускуса и ванили.
"Мой дорогой Артур! Не сомневалась в тебе – ты сразу же поднимешься в мою спальню и, конечно же, догадаешься найти шкатулку – я столько раз тебе на неё намекала. Я рада и разочарованна безумно, что мне приходится так с тобой поступать, но, думаю, ты поймёшь меня, а может, будешь даже гордиться, на что я в тайне надеюсь…"
Любовное письмо?
"Артур, мы должны быть вместе, несмотря ни на что, и именно поэтому тебе не удастся покинуть этот дом до 16 часов 27 апреля".
Бред какой-то. 27 апреля – сегодня. Отложив хрупкую бумагу, я спустился вниз – забрать вещи из машины.
Входная дверь не открывалась. Ключ сломался у меня в руках: большая его часть намертво застряла в замке. Я попытался высадить дверь плечом, но она не поддалась, хотя и казалась на редкость хлипкой.
Я прошел через столовую в кухню, предполагая, что именно там расположена задняя дверь. Двери не оказалось, как впрочем, и помещения, которое могло бы называться кухней. Просторная обеденная зона с одним единственным столом заканчивалась такой же просторной кладовой, не носящей даже признаков существования в ней когда-нибудь помещения для приготовления еды.
Возвращаясь в коридор, я заметил коричневый конверт на столе. Да что это такое? Разорвав его, я вновь обнаружил письмо.
"Мой дорогой Артур! Пойми – это бесполезно. Дом в данный момент абсолютно неприступен как изнутри, так и снаружи. Если ты не веришь мне, убедись сам – топор в подвале. Если же ты принимаешь моё предложение – пистолет с одним патроном ты найдешь в моей спальне.
P.S. Поверь мне, это наилучший выход.
P.Р.S. Люблю, твоя … (подпись неразборчиво)".
Чертовщина какая-то! Я не Артур! Моё имя Энтони! И больше всего на свете, я уже хочу просто отсюда выйти!
А ведь я ещё сомневался ехать сюда или нет, когда нашел в бумагах недавно скончавшегося отца дарственную от некого мистера Кофлина на этот дом. Естественно, моему удивлению не было конца, когда я увидел дату дарственной – почти 20 лет назад! Да и приехал я сюда только затем, чтоб понять, почему отец не воспользовался своим правом, не въехал сюда или не продал дом, и почему молчал все эти годы.
