Пока не запоёт Сирин - страница 2

На миг, сидя в тени дерева, мне показалось, что бушующее море красок и звуков смолкло, оставив после себя неприятное послевкусие. И солнце уже не так жжётся, и пчёлы улетели по своим пчелиным делам, оставив двух родственниц на обсуждение свежих слухов.

Я заёрзала и предприняла еще одну попытку разузнать, о чём же всё-таки толкует моя попечительница.

– Астрид, – мягко начала я, впервые за долгое время обратившись по имени, – Что происходит? Что за весть? Кто-то что-то сказал?

Тётка, дернувшись, заморгала, и с каждым взмахом ресниц её взгляд приобретал всё большую ясность.

– Не новость, девочка, – тихо ответила мне тётушка, и я выдохнула, радуясь, что мне не придётся выводить её из мыслительного вихря, – А Весть. Госпожа Весть.

Как интригующе! Я не двигалась. Тётушка Астрид перевела свой взгляд на меня, глядя мне в глаза со всей серьёзностью. Что-то мне подсказывало, что сейчас не время отшучиваться.

– Та, чей шаг равен неделе. Чьё слово – и гром и тихий шелест в утреннем мареве. Велика её сила, неизменна её слабость. В последний раз Весть видели при Туманном Побоище, в день, когда…

– Когда два Царства полегли, запинаясь о собственные кости, – в тон ответила я, припоминая эту историю. Об этом мне рассказала уже не Ива, а сама тётка – всё-таки эта война была частью нашей истории, частью нашей Империи и дома, и даже здесь, в безымянных закоулках, каждый знал цену собственной жизни, каждый помнил, как беспощадна война и безутешно горе. С той поры ни одно соседнее королевство, ни одно царство не затевало войны – ни с нами, ни со своими соседями. Было ли это моментом передышки – сказать было трудно, но о той самой войне мы больше не говорили. Каждый, кто помнил, каждый, кто узнавал, нёс эту историю молча.

– Её видели снова у Зеркальных скал, – практически шептала тётка, и по моей коже пробежали мурашки. Зеркальные скалы находились вблизи северного аванпоста государства и представляли собой многовековые горы в два ряда, где каждый изгиб и выбоина имели неотличимое родство. Между скал пролегало ущелье. Что там – до сих пор неизвестно, но военные, пусть люд и не особо общительный по долгу службы, шептали о том, что слышат, как стонет ветер и заманивает их в чернь своих гор, увещевая о любой драгоценности, коей пожелаешь. Суровые вершины, непоколебимые и жизни рядом нет.

– Получается, сплетни распускают Скалы? – хмыкнула я и осеклась, поймав холодный взгляд тётки. Вздохнув, скептически уточнила:

– Жить будем? Благую весть несёт?

Тётка долго молчала. Возможно, она снова обдумывала идею отдать меня в детский приют. Я же, заняв выжидательную позицию, допила чай и доела закуску, под конец снова смахнув с платья крошки. Когда уже я заприметила интересующий меня небесно-голубой цветок с острыми лепестками, тётушка Астрид прервала затянувшуюся паузу:

– Не добро и не худо. Весть – она всегда Весть. Главное мудро распорядиться тем, что она нам поведает.

– И что же она поведает? – протянула я, возвращая всё свое внимание тётке.

Тётушка Астрид, еле пожав плечами, проследила за моим взглядом и, наконец, улыбнулась.

– Да чёрт его знает, – пробормотала та, хлопнув себя коленям. Кружка с чаем была предусмотрительно отставлена рядом.

– Из века в век ко мне все вопросы, – пробормотал мимо шедший Потоша, в такой же соломенной шляпке как у меня, но с прорезями для ушек и рожек.

Я с удивлением покосилась на тётку. Та, призывая молчать, покачала головой, и я молча пожала плечами.