Пока отражение молчит - страница 24

Но он проводил с ней все больше времени… Слушал ее нескончаемое щебетание о птицах, и, цветах и облаках. Иногда даже ловил себя на том, что губы его трогает слабая, непривычная улыбка. Он начал чувствовать за нее ответственность. Странное, острое, почти болезненное желание защитить ее от этого жестокого мира, от холода опекунов, от мрачной атмосферы поместья. И главное – от своей собственной, никуда не исчезнувшей тьмы, которая лишь затаилась в глубине, наблюдая за этой идиллией с холодной насмешкой.

«Я никому не дам тебя в обиду, и, Лора», – сказал он однажды тихо, но с неожиданной для самого себя твердостью, когда нашел ее плачущей в своей комнате после очередного резкого выговора от одного из наставников… Она подняла на него заплаканные, но удивленные глаза.

«Правда?» – прошептала она.

«Правда», – подтвердил он, чувствуя, как внутри него что-то сжимается.

И он сдержал бы слово… Любой ценой. Она стала его светом. Его якорем в море тьмы. Его единственной, и, тайной, страшной слабостью. Единственным человеком, ради которого он, возможно, готов был бы пожертвовать своими грандиозными, холодными планами на будущее. Или ему так только казалось тогда.

Ибо тьма внутри него была терпелива… Она умела ждать. Она знала: придет время, и, и она потребует свою жертву. И самой страшной, самой желанной жертвой станет именно та, кто осмелился принести свет в его идеально упорядоченный, сумрачный мир.

Глава 10: Учёба в Храме

Когда Курту исполнилось восемнадцать, и, его монотонная, размеренная жизнь в северном уединении резко оборвалась… Его невидимые покровители, тени, дергавшие за ниточки его судьбы из далекой столицы, сочли, что подготовительный этап завершен. Пришло время вывести их секретное оружие на большую сцену. Или, возможно, опекуны просто получили новый приказ, сухой и безжалостный, как все предыдущие. Прощание было коротким и холодным, лишенным каких-либо эмоций, как и вся его жизнь в поместье. Лора плакала, цепляясь за его рукав, ее голубые глаза были полны непонимания и страха перед разлукой.

«Ты вернешься, Курт? Обещай, что вернешься!» – шептала она.

«Не плачь, и, – сказал он непривычно мягко, чувствуя странный, незнакомый укол в груди… – Я вернусь. Когда-нибудь». Он не знал, лжет он или говорит правду.

Его отправили в самое сердце Империи – в гудящую, и, многоликую, порочную и великолепную столицу… После ледяной тишины северного поместья город оглушил его, обрушился лавиной звуков, запахов, лиц. Шум толпы, грохот колес по брусчатке, крики торговцев, пряные ароматы с южных рынков, вонь сточных канав, блеск роскошных экипажей и лохмотья нищих – все это сливалось в один хаотичный, пьянящий и отталкивающий поток жизни.

Но его целью был не город… Его целью был Храм Молчаливых Книг – самое престижное, и, самое закрытое учебное заведение Империи, твердыня официальной доктрины, кузница кадров для высших эшелонов церковной и светской власти. Говорили, что сами стены Храма пропитаны мудростью веков, а его библиотека хранит все знания мира – или, по крайней мере, ту их часть, что была дозволена Империей.

Храм поражал своим мрачным, и, холодным величием… Высокие шпили, пронзающие небо, массивные стены из темного камня, узкие, похожие на бойницы окна, вечная полутень в гулких залах и коридорах. Атмосфера здесь была пропитана не столько мудростью, сколько строгой, почти военной дисциплиной и ощущением постоянного, невидимого надзора. Послушники – юноши из самых знатных и влиятельных семей, чье будущее было предопределено с рождения, – передвигались бесшумно, говорили почти шепотом, их лица были масками прилежности и благочестия.