Пока ты видишь меня - страница 9

[Я ехал на встречу…]

С этими словами он посмотрел на свое бездыханное тело. Он наклонил голову, словно громкий шум вокруг, многочисленные взгляды и вой сирен, бивший по ушам, совсем его не интересовали.

[Странно, но мне совсем не грустно.]

Ощущения, эмоции и воспоминания мира живых уже стали для него чем-то чужим. Хотя раньше он их испытывал, сейчас встал на шаг позади и просто наблюдал. Когда он через врата войдет в мир мертвых, он увидит великий смысл жизни, за которым гонялся все это время.

– Иди.

Медленный жест рукой – и врата тихо открылись. За ними не было видно ничего, кроме черных остаточных изображений.

[Что это за место?]

Спросил он, а на его лице отразилось то ли понимание, то ли непонимание. Иногда встречаются такие души. Даже зная, куда они направляются, задают вопросы по привычке, приобретенной в мире живых. Для них, покинувших тела сущностей, воспоминания и знания не имеют значения. Они осознают все вокруг интуитивно.

– Там будет твой хваран[16].

Хваран. Прежде чем попасть в Мёнбуджон, душа смотрит на свою жизнь через изображение, которое появляется в форме картины или книги. Она встречается с громадной историей, в которой следы жизни, казалось бы, разбитые на части, как пазл, на самом деле связаны в единое произведение искусства. Души, проходящие через этот процесс, смиренно все принимают. Будь то воздаяние или карма, для души это не страдание, а драгоценное осознание.

Мужчина, обратившись в сущность, которую люди из мира живых не могли увидеть, стоял перед вратами. Затем он вошел в них за один шаг, словно у него не оставалось никаких сожалений. Тьма поглотила его, а врата закрылись так же тихо, как и открылись.

Похоже, на сегодня работа окончена?

Я сделал глубокий вдох. Последний момент разговора с мужчиной настиг меня, превратившись в запах бензина. Раскаленный асфальт, пахший сыростью, только усилил его.

Дни стали длиннее, так что солнце еще не село, хотя уже наступил вечер, и люди, собравшиеся вокруг, смотрели на распластанное тело, в котором больше не было души.

– Закончил работу?

Среди толпы мелькнула ярко-рыжая голова. Глядя на солнцезащитные очки, наполовину скрывавшие лицо Чхоля, я кивнул. Он, слегка улыбаясь, сказал:

– Я тоже закончил.

– Вот как. Значит, собираешься вернуться в Тэгу?

– Нет, я давно не был в Ханяне[17]. Раз уж приехал сюда, хочу немного развлечься.

– Хм. Но здесь особенно нечем заняться.

– Если ничего не найду, всегда могу вернуться. Кстати, ты оттуда вышел? Ты ж можешь кровью запачкаться.

– И что с того? Никто ж не увидит.

Но я все же отступил на шаг назад, чтобы кровь не попала на подошву кроссовок. Чхоль с какой-то обидой на лице втянул меня на тротуар. Он поднял солнцезащитные очки, обнажив черные как смоль глаза.

– Как это никто? Я ж увижу.

– От твоих слов так и хочется покататься по земле и вымазаться в пыли.

– Да разве только я? Души, которым вскоре предстоит уйти на тот свет, тоже увидят. Бабушка, которую я сегодня провожал, сказала, что у меня красивый цвет волос. Мертвые тоже все видят.

– Разве ж они красивые? Где ты вообще умудряешься их красить?

– Купил краску для волос в магазине, которым заведует какой-то дедушка. Раньше им владела его жена, но теперь, когда она умерла, он занял ее место. Старику тоже осталось недолго, поэтому он, похоже, может меня видеть. Дети его совсем не навещают, так что я захожу, что-то покупаю, а заодно и болтаю с ним.