Перехватываю Марселя другой рукой и несу в спальню. С удивительной ловкостью одеваю его, подгоняемая все разгорающимся гневом. Музыка бьет по ушам, подкидывая дров в и так мощное пламя.
Чувак, ты выбрал плохое время.
У меня болит голова, я раздражена, расстроена, зла и я мать. Ты не захочешь этой встречи.
Я выхожу в подъезд и сразу определяю направление звука. Цель захвачена, жаль нет биты. Какая неожиданность, что звук идет из соседней квартиры, откуда всего пару часов назад стучали нам, требуя тишины.
Поправляю на голове Марселя наспех натянутую шапочку, подхожу к железной двери. Остервенело вдавливаю палец в звонок. До боли.
— Сейчас будет шоу, Марс, ты готов? — постукиваю тапком на голую ногу по плитке.
Музыка за дверью стихает, слышится поворот замка. Дверь резко распахивается, чуть не ударяя меня по носу.
— Чего тебе опять? — огрызается забитая с верху до низу девица.
Я проглатываю слова, олицетворяющие нелестные эпитеты рогатых мужиков, которые успела подготовить.
Потому что передо мной явно особь с женскими половыми признаками. И явно видит меня не впервой.
— Мы знакомы? — выдавливаю, сквозь ускорившееся сердцебиение.
Она точно меня знает. А значит, у нее есть ответы.
12. Глава 12.
— Мы знакомы? — повторяю вопрос, нервно сглатывая.
Марс оттягивает шапку на макушке, и та летит на серую плитку под ногами. Я игнорирую этот факт, не сводя взгляд с неожиданной соседки. Почему-то при взгляде на нее пульс учащается, словно пытается пробить сознание: я не могла не запомнить такую фактуру! Мой натренированный взгляд видит каждую деталь ее яркого образа и выносит вердикт: я бы не прошла мимо такого типажа. Просто не могла. Даже сейчас рука тянется к фотоаппарату, чтобы словить свет, льющийся из-за ее спины и запечатлеть расписанную чернилами от и до кожу.
— Послушай, — девица прочесывает дреды у корней и опирается о дверной косяк. — Мы же договорились вроде. Мне работать надо, а ты в это время гуляешь.
Она оборачивается на квартиру, высматривая что-то взглядом.
— Полдвенадцатого. У меня еще полтора часа, — складывает руки на груди и смотрит на меня с вызовом.
— Ничего не понимаю, — раздраженно отмахиваюсь. — Так мы общались?
— И не единожды, — выдыхает она, явно раздражаясь в ответ. — И вроде пришли к соглашению. Нет?
— Не знаю.
— Чудно, — закатывает глаза. — Так мне теперь снова полночи слушать эту очаровательную какофонию звуков? — кивает головой на Марселя. — Потому что я правда вот на столько близка к тому, чтобы топить за чайлдфри, — сужает пальцы до пары миллиметров.
— Что ж, ты такая не одна, — из меня вырывается нервный смешок. — Так, о чем мы договаривались?
Вглядываюсь в густо подведенные глаза соседки-неформалки и вспоминаю, что сама сегодня даже не расчесалась. А рубашка на мне наполовину мокрая после ванных развлечений Марса. Прекрасный образец того, почему чайлдфри вообще появились.
— Это тебя от недосыпа так клинит? Или это такой тупой способ все переиграть?
Я до конца не понимаю, мы в дружеских отношениях или враждующих, так что про амнезию решаю умолчать и просто красноречиво машу головой.
— С трех ночи до девяти — от вас полная тишина, я сплю. Если пацан орет — ты его забираешь к себе в комнату. С одиннадцати до часа дня мое время, а ты идешь выгуливать своего мелкого пакостника. В остальное время я веду себя тише воды, ниже травы. Взаимоуважение. Помнишь?
