Снова вспомнилась госпиталь.
«Выстрелы» нерва, наконец, прекратились. Во время очередного обхода заведующий отделением задал Николаю Михайловичу вопрос:
– Как там Байгазин?
– Кисть руки восстанавливается, левое бедро потихоньку вытягиваем. Но до сих пор не можем вставить на место правую бедренную кость в области осколочного перелома, а время идет…
– Что предлагаешь?
– Надо сделать еще одну операцию – забить штырь в центр бедренной кости со стороны таза.
Подумав немного, заведующий согласился с лечащим врачом Салавата:
– Готовьте к операции.
Военврач дал отмашку медсестре:
– Возьмите общие анализы.
Через пару дней Николай Михайлович заявил Салавату: – Штырь вбивать не будем, анализы плоховаты. – Внимательно посмотрев рентгеновские снимки, как бы утешая, добавил: – Ладно, не волнуйся, установим аппарат Илизарова и вставим кость на место.
Наверное, к лучшему, что не стали вбивать штырь. Уж очень сложна эта операция. Для этого нужно разрезать плоть и вбить железяку со стороны таза в центр бедренной кости, чтобы вдеть на сталь и нижнюю часть бедра как на шампур, тем самым соединив конечность на месте перелома.
Установка аппарата Илизарова тоже оказалось делом нелегким. Салавата прикатили в операционный блок и уложили на стол, куда помещались лишь спина и голова. Под сломанный таз подвели и привинтили конструкцию размером с велосипедное сиденье. Широко раздвинув ноги, прикрепили стопы ремнями к специальным приспособлениям. Развели по сторонам руки и привязали. Ноги остались висеть в воздухе.
Вводя через капельницу наркоз в вену, врач-анестезиолог с целью оценки его самочувствия перекинулся с ним парой фраз:
– Как себя чувствуешь, Байгазин?
– Нормально.
– Ноги не болят?
– Нет… – ответил Салават и потерял сознание.
Когда очнулся, лампы на потолке показались тусклыми пятнами. Помаленьку они становились все отчетливее и стали в итоге ослепительно яркими. У Салавата дико устала спина, еще сильнее ныли кости таза. Не было мочи терпеть. Попробовав подвигать руками и ногами, он вспомнил, что конечности связаны. Чуть приподняв голову, увидел: военврач Николай Михайлович с коллегой насквозь просверлил ногу электродрелью, пропустил через дырку спицу и стал крепить к корпусу аппарата Илизарова. Хирурги завинчивали гайки, будто заправские сантехники. С обоих пот тек ручьями. Салават поглядел на ногу, проткнутую спицами и напоминающую ежа, из груди его вырвался стон. Бросив на него быстрый взгляд, Николай Михайлович сказал напарнику:
– Чуток не успели, проснулся.
– Видать, анестезиолог пожалел наркоза, – ответил ему коллега. Николай Михайлович обратился к Салавату:
– Как ты, Байгазин?
– Спина и таз устали сильно…
– Потерпи чуток, скоро закончим работу. – Николай Михайлович продолжил еще резвее закручивать гайки.
Пролежав минут двадцать со стиснутыми зубами, Салават не вытерпел:
– Ы-ы… когда же закончите?..
– Немного осталось. Терпи, солдат – генералом будешь… – военврач повернулся к медсестре: – Вколоть промедол!
Укол немного облегчил боль.
Наконец Салавата отвезли в палату. Но какая-то деталь аппарата Илизарова больно уперлась в бедро, а область колена будто горела.
Николай Михайлович во время утреннего обхода почувствовал неладное и поинтересовался:
– Как самочувствие, Байгазин?
– Железяка давит ногу. А колено будто все горит.
Врач достал ключ и заворачивая гайки, подправил аппарат. Затем специальной иглой начал касаться его правой ноги.
