Аллея от входя во двор вела прямо к главному входу в храм. Остановившись за два шага до ступеней, поднял сначала взор на золочённые купола, от который солнечные лучи теперь отражались от их южной стороны и трижды перекрестился размашистым знамением с коротким обращением к Богу, славя Его «…во веки веков, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! Аминь.»
И когда Фёдорович, после земного поклона выпрямился, чтобы ещё раз взглянуть на животворящий свет, отражённый от пяти куполов храма и шестого на колокольне, то был ослеплён каким-то непривычным, ласкающим не только взгляд, но и душу, пронзая её нежностью и притягательностью, светом, но не солнечным, в обычном понимании, а не иначе, как чем-то духовным и проникновенным.
Одновременно он услышал достаточно громкий, но спокойный и приятный голос настоятеля храма:
– Брат, вы не были на утренней литургии… Я вижу, что-то вас гложет, что хотите у меня спросить, но не решаетесь?
– Простите, батюшка! Я в полной прострации. Что-то произошло, чего я не могу осознать и тем более объяснить. Простите меня, ради Бога! Мне стоило просить у вас благословения… но я, не знаю…
– Всё ясно. Я вас хорошо помню, вы подарили храму несколько книг. Одну я не только запомнил по названию, но и потому, что в ней многие стихи религиозные, наполнены искренностью и, если не беззаветной верой в Господа Бога, то прослеживается искреннее желание стать на путь сближения с Богом. Да, вы почти не бываете на службах. Видимо занятость, необходимость трудиться, стало быть или простое стеснение, с мыслью «что обо мне подумают»?!
– ???
– Ничего. Бог простит. Главное, что Он у вас здесь, – иерей показал на себе то место в области сердца.
– Отец Александр, простите! Так неловко получилось, да и с головой что-то в последнее время как-то не того… У меня, если позволите, вопрос есть…
– Спрашиваете, вы же для этого и пришли?!
– А у вас есть время или мне лучше прийти в другое, более удобное время, но не как на исповедь в той ипостаси, как она проходит, я к этому не готов, а как к наставнику, чтобы я мог высказаться и получить от вас совет.
– Ну, хорошо. Я так понял, что у нас будет разговор на уровне консультации студента у преподавателя, по затруднительным вопросам, с которыми вы столкнулись… да, где бы то не было. Вам, как педагогу это, как никому понятно. В таком случае, предлагаю покинуть территорию храма, вот буквально в паре шагах за изгородью присядем на скамью, где я буду как-бы настоятель или духовник, но лишь наполовину. Я уделю вам, ну до двадцати минут, надеюсь, если нас там «не заметут».
– Батюшка, это же блатной, тюремный жаргон…
– Так и разговор же у нас сейчас, как вы хотели, будет – не исповедь, а беседа, плавно переходящая со светской в доверительную. Разве, нет?!
– Да, вы верно меня поняли.
С тыльной стороны территория храма граничила с центральным парком и мемориальным сквером за ним и в ограде была калитка, выйдя через неё собеседники оказались под тенью развесистых ветвей каштанов. Присели на расположенной рядом с оградой скамье, с отличным видом на храм. Храм купался с палящем солнце накануне «бархатного сезона».
– Божественно приятно вот так просто сидеть в тени каштанов и наслаждаться жизнью, – продолжил разговор священник.
– Согласен, – ответил Кирилл Фёдорович, – я вот тут тоже люблю не просто отдыхать, а получаю вдохновение и уже не одни стихи родились, благодаря замечательному виду, тенистости аллеи и какой-то неповторимой тишине и покою.
