— Так и отказывается подписать договор о свободе? — скривилась орчанка. Она недолюбливала моего художника с тех пор, как он вынудил меня взять его к себе в рабы, хотя в открытую ничего против него и не имела.
— Я все еще не теряю надежды, — фыркнула я. — Тони есть Тони.
— Ага… Мужика бы тебе. Имею в виду нормального. К примеру, как наш начальник, чего далеко ходить? Сама подумай: заботится о тебе, разделяет интересы, умный, харизматичный… — Ванесса снова завела пластинку.
— Где-то я это уже слышала… Если уж он тебе так нравится, чего сама не ухватишься за него? — поинтересовалась насмешливо, не воспринимая ее слова всерьез.
— Я, может, и думала, но хочу кого-то побрутальнее. Такого, чтоб прям ух! Мужика так мужика. И чтоб непременно на руках меня носил, вот, — она горделиво задрала нос, но тут же сама растерялась.
— Ну-ну. А потом сама же высказываешься: «этот слишком самодовольный, тот чересчур властный, а там совсем не то — потный, вонючий, тестостерон так и прет», — передразнила ее.
— Ой, чтоб ты понимала… Ладно, до завтра. Надеюсь, быстро все решится, и тех мразей настигнет расплата, — орчанка с ненавистью покосилась на мою сумку с отчетом.
Тяжело вздохнув, чуть улыбнулась и, махнув мне рукой на прощание, свернула на свою улицу. Я же поспешила домой к своему совсем не брутальному наивному Тони, дарящему мне ощущение уюта и тепла…
6. 6 глава
Вернувшись домой, совсем не удивилась, когда действительно нашла Тони в его комнате. С растрепанными волосами, лихорадочно блестящими глазами, полосой синей краски, размазанной по щеке, в рубашке, что я утром надевала, сейчас покрытой мелкими разноцветными капельками, и с кисточкой, зажатой в руке, возле полотна, где он творил. Вернее, ТВОРИЛ. Именно так.
В такие моменты он словно уходил из реального мира в свой, полный вдохновения, оставляя здесь лишь пустую оболочку. Мне иногда казалось, что если бы он жил один, то просто не выходил бы из такого состояния, не отвлекаясь на еду и сон. И тогда его желание принадлежать кому-то, кто мог бы периодически выдергивать его за шкирку и возвращать в реальность, становилось понятным.
— Тони… Вернись ко мне, — позвала я, прислонившись к дверному косяку.
Но парень даже не услышал, вдохновенно нанося крупные мазки на полотно, которое — я уже знала — при взгляде под определенным углом превращалось в потрясающей красоты картину с эффектом объемности.
— Тони-и… — позвала я чуть громче.
В этот раз он услышал и, дернувшись, обернулся ко мне. Его зрачки чуть расширились от удивления, взгляд метнулся к окну, сквозь которое проникали последние закатные лучи. Лицо парня тут же озарилось пониманием и, практически без перехода, виной.
— Уже вечер? — уточнил он растерянно, хриплым от долгого молчания голосом.
Усмехнувшись, кивнула. Судя по всему, мой художник находился здесь с самого утра.
— Прости, я снова увлекся, — в его глазах плескалось раскаяние и едва ли не отчаяние.
— Так понимаю, ужина у нас нет? Позвонил бы хоть, когда только накатило вдохновение, я бы купила что-то домой, — вздохнула я.
Но понимала — сколько ни повторяй это, Тони все равно забудет обо всем, поймав свою музу.
— Никки… — парень совсем поник, олицетворяя собой образ полнейшего уныния.
— Ладно, ничего страшного, сейчас что-нибудь приготовим. Только переоденусь и приму душ. Жара жуткая, я вся липкая, брр… Тебе, кстати, тоже не помешало бы переодеться и умыться — на щеке краска... — подмигнула ему и вышла в коридор.
