Накануне Мэддокс поймал его при помощи Примо, а затем прикончил другого ублюдка из той же банды.
Кровь стекала по лицу и груди парня. Он потерял сознание.
– Ничего. – Я убрал нож в ножны и подошел к раковине в углу, где стояло ведро с холодной водой для подобных случаев.
Максимус отступил назад, когда я выплеснул воду на парня. Он дернулся, распахнув глаза, но снова закатил их, обмякнув. Я будущий дон, и пытки не входили в число моих приоритетов, но в случае с байкерами я с удовольствием делал исключение.
– Может, мне ввести ему адреналин?
Я рассеянно кивнул: мысли находились далеко – за тысячу километров отсюда. Я грезил о девушке с Запада. Я едва мог сосредоточиться на чем-то еще, кроме Греты, которую оставил две недели назад. Я даже не успел с ней попрощаться.
– Ты хочешь, чтобы я продолжал без тебя?
– Нет, – огрызнулся я и взял плоскогубцы со стола в углу.
Максимус ввел адреналин в вены мужчины, и вскоре тот зашевелился.
Мой телефон зазвонил. Я достал его из заднего кармана, взглянул на экран и замер. Пробило полночь, и телефон напомнил мне, что сегодня пятнадцатое мая, день рождения Греты.
– Кто такая Г? – спросил Максимус с любопытным блеском в глазах.
Я совсем забыл, что поставил напоминание на телефоне вскоре после того, как уехал из Вегаса две недели назад. Я не знал, какого черта это сделал, но тогда я просто хотел помнить про день рождения Греты.
Максимус вытер руки и прислонился к стене.
– Такого выражения лица я у тебя никогда не видел.
Я повернулся к нему:
– Что за выражение?
Максимус скривился и покачал головой, словно собирался сказать нечто неподобающее.
– Неважно.
– Говори, Максимус.
– Такой же взгляд у моего отца, когда он смотрит на маму.
Я уставился на него и насмешливо улыбнулся. Но сердце совершенно нехарактерно ускорилось. Я отмахнулся от напоминания, но оно никуда не делось.
Максимус продолжал смотреть, словно силой мыслей мог выудить из меня информацию.
– Она – никто. – Но фраза прозвучала неправильно.
Максимус не дрогнул.
– Значит, Г – это она.
Я поднял палец в знак предупреждения.
– Забудь, ладно?
– Это не может быть Крессида. Ты не дал ей милое прозвище, начинающееся на Г и сегодня не ее день рождения. Последний раз ты ласково назвал ее сукой.
Почему он не мог оставить меня в покое? Обычно я делился с ним почти всем, но о встречах с Гретой не проболтался никому.
– Ты нашел любовницу, чтобы вынести брак с Крессидой?
– Она не любовница. – Агрессивные нотки в моем голосе мигом заинтриговали Максимуса.
– У тебя проблемы.
Так и есть.
– У Греты сегодня день рождения.
– Грета? – В глазах Максимуса мелькнул намек на понимание, но затем он недоверчиво прищурился.
– Грета Фальконе.
Максимус уставился на меня в надежде, что я пошутил.
Гогот наполнил камеру. Мы с Максимусом повернулись к пленнику. Он одарил меня зубастой ухмылкой.
– Как мило. Переросток Витиелло попробовал киску шлюхи Каморры.
Громкий пульс заполнил мои уши. Во мне закипала ярость.
– Амо!
Я пересек комнату, прежде чем Максимус успел среагировать, вытащил нож, схватил мужчину за длинные сальные волосы, чтобы он встретил мой взгляд, и с такой силой вонзил лезвие в его живот, что подумал, не оказался ли мой кулак внутри его кишок.
Я улыбался, глядя на его искаженное агонией лицо, широко раскрытые глаза и истекающий кровью рот. Рывком взмахнул лезвием вверх, распахивая рану.
Он снова откинулся, но на этот раз адреналин не привел его в чувства.
