Даже не заметив, что намок под проливным дождём, пока сделал несколько шагов до машины, Виктор умостился на водительское кресло и стал ждать, включив двигатель на прогревание.
Странно, но Арина появилась почти сразу. С трудом заползла в высокий внедорожник, поддерживаемая медсестрой, которая одновременно ухитрялась ещё и держать над ними двумя зонтик. Попыталась пристегнуться, да только у неё ничего не вышло. И Виктору пришлось наклониться и, стараясь не коснуться её, пристегнуть ремень безопасности.
В этот момент Арина тихо проговорила "Спасибо," непонятно, то ли ему, то ли сиделке, которая напоследок ободряюще улыбнулась своей пациентке. Странно, но за столько дней общения он ни разу не видел, чтобы эта женщина улыбалась. Значит, он не удостоился...
А Арина, получается, достойная оказалась...
Да только нихрена она не святая, эта Арина!
И вообще, раз он такой плохой, значит, и не нужен ей!
Да, всё к лучшему!..
12. * 12 *
Он не спал почти всю ночь. Пытался отключиться, но сон совершенно не шёл.
И это было не то тревожно-возбуждённое состояние, к которому он за эти две недели уже почти привык. Когда он, обнимая Арину, лежал рядом с ней. Когда думал, как поступить. Когда не понимал, что делать. Когда ждал, что она очнется. С одной стороны желая этого, а с другой - мысленно пытаясь отсрочить.
Нет. Сейчас всё было по-другому. Он больше ничего не ждал. Да и всё, что собирался - он уже сделал. Поступил так, как счёл оптимальным. Отвёз Арину домой. Отпустил её. Или, может, прогнал...
Вроде бы всё сделал правильно.
Только почему-то всё равно ворочался, сминая шёлковые простыни и периодически стискивая зубы от злости на самого себя. На свою реакцию. На невозможность абстрагироваться от реальности.
Усиленно пытался забыться, не думать, не вспоминать, не оценивать...
Но ничего из перечисленного не получалось.
Перед мысленным взглядом снова и снова вставали несчастные глза Арины в тот момент, когда он оставил её на лестничной площадке перед дверью квартиры. Её губы, несколько раз приоткрывшиеся, словно она хотела, но не решалась что-то сказать. Всё более угасающие проблески надежды на лице. Все более глубокие тени под запавшими глазами...
Он знал, что эта картина когда-нибудь настигнет его. Но не думал, что так скоро. И так остро. Ярко... Больно...
Да, это было странно, но он реально чувствовал боль от того, что произошло. И не знал, что с ней делать. Как её утихомирить. Какое принять обезболивающее, чтобы не чувствовать себя так отвратительно.
Ещё по пути в свою спальню он внезапно остановился, глядя сначала на разбитый кофейный столик, словно на растоптанную мечту о счастье. Потом на ходу буцнул ни в чём не повинный матрас, покрытый розовым шёлком, так и оставшийся лежать в проходной комнате. Ударил ещё пару раз, словно досадовал, что Арина не забрала это напоминание о себе, когда уходила.
Понятно, что всё это была полная ерунда. Девушка, которая еле держалась на ногах, просто физически не смогла бы поднять даже край матраса. Но было бы намного легче, если бы со своим уходом Арина не просто забрала все вещи, но и вообще стёрла все воспоминания о себе.
И ближе к утру в Викторе внезапно разыгралась совесть. То чувство, которое он не ощущал уже много лет. А может быть - никогда.
Но как ещё можно было назвать то ощущение невыносимого сожаления, которое возникало, когда он думал о девушке, которую сначала довёл до нервного срыва, а потом прогнал, даже не дав нормально очнуться.
