Подойдя к воротам и обернувшись, я окинула его осторожным взглядом. Что-то тревожило этого парня, хотелось узнать что. Хотелось уже самой оказать кому-то заботу, если я не забыла что это такое… Я зашла в дом, который по размерам больше походил на особняк. Моя любимая тюрьма.
Царила гробовая тишина. Я знала что папа не дома, поэтому, чтобы не дать воспоминаниям возможность взять надо мной верх, я поскорее чем-то решила заняться. Пройдя несколько шагов к шкафчику в прихожей, я повесила легкий кардиган на крючок и повернулась лицом к гостиной. Я прошла несколько метров и оказалась между двумя высокими колоннами, которые тянулись в два этажа.
Прихожая и кухня – это одно большое помещение, я встала по середине прихожей, прошла еще десять шагов и упёрлась животом в длинный стол, рассчитанный на двадцать два человека; когда я прошла половину стола, а это еще пять шагов, я посмотрела на право – в десяти метрах от меня была комната, слева, на таком же расстоянии от стола была такая же. Я прошла оставшийся кусочек стола и оказалась перед так называемой "барной стойкой": на верху висели бокалы, а туманно-голубое покрытие стола их отражало. Там, за стеклом, в шкафчике, стояли различные напитки. Я подавила нарастающее желание взять одну из них и опустошить.
Повернув направо и пройдя еще семь шагов я дошла до первой ступеньки, ведущей на второй этаж. Подняла голову, потолок был далеко от меня, от чего весь дом казался таким огромным внутри и небольшим снаружи. Я прошла десять ступенек и оказалась на втором этаже и попала в коридор с тремя комнатами. Сверху на плинтусах висели аккуратные китайские светильники. В этом коридоре можно найти несколько гостевых комнат и мою.
В общих чертах: мой дом это симметричный особняк, отделанный мрамором и перламутром везде, где это возможно. Черное и розовое золото, красное дерево и бронированные окна. Восемь комнат, не считая двух кладовок, котельной, двух ванных комнат и прихожей. И всё это когда-то было мне родным.
Я мотнула головой, не дав воли моим мыслям и попыталась расслабиться. Единственное место, которое я не отсчитала шагами – чердак, там всегда что-то стоит, и мешает пройти. Я знаю каждый миллиметр этого дома, каждую щель и дырочку, я знаю сколько шагов от кустика к другому кустику в нашем дворе, и наизусть знаю время, за которое неторопливым шагом можно спуститься по ступенькам. Родители отлично позаботились о том, чтобы я запоминала и анализировала всё что вижу. И теперь это вошло у меня в привычку.
Я зашла в комнату и плюхнулась на кровать. Потом встала, осмотрелась и решила, что валять дурака – лучшее средство от дурных мыслей. Иронично. Собираясь чем-то заняться, я и не думала, что через пару минут наплюю на все планы, лягу снова на кровать и засну. Так и произошло.
Мой короткий дневной сон прервали шаги по коридору. По инерции я метнулась к тумбочке с оружием и стала ждать. Я ещё не совсем проснулась и еле видела руки перед собой. В дверь постучали, и поняв кто это, я с облегчением опустила оружие. Хотя облегчением я бы это не назвала, ведь все мышцы в теле напряглись – папа первый раз за все эти шесть месяцев постучался ко мне.
– Можно.
Дверь распахнулась, и в проходе я увидела высокого, брутального, сероглазого мужчину.
– Привет. – сразу сказал папа полушепотом.
– Привет. – сказала я, отходя от тумбочки.
Мы с ним обменялись взглядами, намекнув на то, что оба помним про сегодняшнюю дату. Если с мамой у нас было что-то вроде ментальной связи, то с папой мы могли понять друг друга по глазам. Я не отвела взгляда от его лица, сегодня оно было намного измученней чем вчера. Его глаза изучали комнату, в них читалась какая-то мысль. Он будто выжидал подходящего момента чтобы что-то спросить или сказать. Но он ошибался, если думал, что его молчание меня как-либо смутит… в такой обстановке я проживаю уже пол года.
