Покров над Троицей - страница 7

“Мизерикорд, кинжал милосердия”, - скосив глаза вниз, узнал князь "осиное жало".

Упирающееся в грудь оружие в руках Годуновой, как ни странно, успокоило его. Перестали предательски дрожать руки, прошел спазм в горле. Только шум в голове и частое уханье сердца оставались немыми свидетелями душевного смятения. Князь медленно опустился на колени. Сталь с визгом скользнула по доспехам и уперлась в незащищенное горло. По коже побежала тонкая рубиновая струйка.

-Так будет проще и быстрее, - шумно сглотнув, сказал воевода. - Но знай, царевна, что я ни в чем не виноват ни перед тобой, ни перед твоей семьёй…

-Ты присягнул самозванцу, моему насильнику, убийце моей матери и законного наследника - моего брата…, - у Годуновой задрожали руки и губы.

-Только ради того, чтобы спасти хорошего человека, - перебил князь ее взволнованную речь…

-Ты был среди тех, кто насильно постриг меня и увёз в монастырь… - выкрикнула царевна, и ноздри её затрепетали.-47624552450

-Выбор был невелик, - смиренно возразил Долгоруков. - Тебя должны были удавить в тот же вечер. Келья всё же лучше веревки убийцы. Жизнь лучше смерти…

-Лучше?!! - черные глаза Годуновой метнули молнии. - Чем лучше? Тем, что теперь я умираю каждую ночь, вспоминая свой позор?

-Лучше тем, - твёрдо произнёс князь, - что живым под силу что-то исправить, и ежели тебе кажется, что можно что-то изменить, убив меня, делай это, не задумываясь…

Рука царевны повисла плетью, кинжал выпал из ослабевших пальцев, шумно ударившись о настил. Годунова резко отвернулась, чтобы Долгоруков не увидел предательски хлынувшие из глаз слёзы, и неожиданно совсем по-детски всхлипнула. Князь тяжело поднялся с колен, вплотную подошёл к молодой женщине, изо всех сил сдерживая непреодолимое желание обнять её, спрятать у себя на груди, закрыть обеими руками от окружающего злого мира, но странная немощь снова парализовала всё его тело. Воевода сконфузился от собственной непривычной робости и, не в силах побороть нерешительность, крепко сжал рукоятку меча, словно тот пытался сбежать из ножен куда глаза глядят…

-Я докажу тебе, моя ненаглядная государыня, что токмо волей твоей существую на этом свете, - произнёс Долгоруков, склонив голову, - понеже являюсь рабом твоим с того дня, как увидал на Пасху пять годков назад, и нет мне с тех пор ни сна, ни покоя. И в Москву примчался, и самозванцу присягнул, как узнал про твоё пленение, и всё токмо ради того, чтобы иметь возможность приблизиться к твоей темнице, увидеть, а паче чаяния - выкрасть тебя. Но не успел…

Долгоруков, переживая события трехлетней давности, скрипнул зубами так громко, что Годунова вздрогнула и обернулась.

-Марина Мнишек, воеводы Георгия Сандомирского дочь, повелела извести тебя, и не было времени на другое, - выдохнул Долгоруков, - только через монастырь, через постриг. И сюда, в Троицу, прискакал тотчас же, упросив Шуйского поставить воеводой осадным, как только узнал, что смогу находиться рядом с тобой, дышать одним воздухом, иметь счастье лицезреть тебя, государыня моя…

-Нет больше никакой государыни, князь, - опустив глаза долу и кусая губы, прошелестела Ксения. - Есть раба господня инокиня Ольга…

-Неправда, - тихо возразил воевода, - никогда не быть тебе рабою, царевна. В Псалтире написано: “Я сказал: все вы – боги, все вы – дети Всевышнего”. Ты всегда будешь для меня ангелом во плоти, и я смогу доказать…