– Капает? – кивнул посетитель. – Сами-то как спасаетесь?
Дневальный покрякал.
– Платок пуховый на поясницу под шинель, – признался он. – Валенки, опять же. Не выдайте, ваше высокоблагородие.
Кому и кого он мог выдать? Выше него только государь. Но караульные боялись своего начальства, местного.
– Носите валенки, – разрешил Александр Христофорович, – только подошвы кожей подшивайте, чтобы ноги не промочить.
Дневальный остался очень доволен «добрым генералом». А вот бедняге Джеймсу, горе-шпиону, пришлось с Александром Христофоровичем несладко. Впрочем, обоим.
Бенкендорф увидел перед собой человека за тридцать. Стройного и подвижного. Со смуглой оливковой кожей и шапкой черных бараньих кудрей. С усиками и бровями, словно нарисованными тушью.
– Ваши предки итальянцы?
– Очень далекие. Я британский подданный.
«А то я не знал!» Или можно забыть о вашем козырном подданстве? Какое-другое – не столь существенно. А ваше просто неприкосновенное.
– Вы отдаете себе отчет, – вслух спросил шеф жандармов, что ваше правительство не вытащит вас отсюда?
Александер сохранял самообладание. По его лицу невозможно было сказать, что он чувствует. Возможно, недостаток темперамента, как у всех жителей острова. Это от погоды.
– Почему вас послали на восток?
Джеймс скривился.
– А почему я должен отвечать?
Александр Христофорович ценил хороший юмор.
– Потому что у меня ключ от этой двери.
Полковник с тоской глянул на железные засовы.
– Мы уже имели мимолетную беседу в Севастополе. Что изменилось с тех пор?
– Многое. – Бенкендорф сел за стол, предоставив собеседнику располагаться на кровати. – Наше посольство в Тегеране вырезано. Понимаете, почему я вас спрашиваю?
Александер как-то сразу почувствовал все особенности ситуации. Вместо того чтобы воскликнуть: «А мы-то тут при чем?» – он выдавил:
– Но у вас нет доказательств.
– Доказательств чего? – хмыкнул Бенкендорф. – Соучастия вашего кабинета? Или Ост-Индской компании? Что, как я понимаю, не одно и то же.
– Компания ни при чем! – вспылил Джеймс. – Ей это невыгодно. Совсем. Это для большой политики. Очаг новой войны в тылу у вашей армии. Это вовсе не для торговцев. Пусть и с ружьями.
Александр Христофорович сдвинул брови.
– Почему я должен вам верить?
– А разве я прошу? – Джеймс не просто сел на кровать, а закинул на нее ноги в обуви. Как у них принято. Вот чего Бенкендорф не понимал! Но не стал одергивать арестанта, ведь тот, как мог, уравнивал положение. Ничего, весь подберется.
– Есть иная логика, – произнес он. – Грибоедов собирал с персов контрибуцию. Деньги. За проигранную нам войну. Их выколачивали у самых простых. Самых бедных. А кто сидит без копейки, тот не покупатель. Не так ли?
– Компания ни при чем, – упрямо повторил Джеймс. – А меня вы должны отпустить. Сами знаете.
– Отпустим, – спокойно кивнул Бенкендорф. – Но как скоро, зависит от вас. Окажите мне любезность.
– Я весь внимание, – отозвался Александер. Он даже закинул ногу на ногу.
– Персидский двор отправит в Петербург посольство с подарками и извинениями. В нем будут ваши старые знакомые. Вы встретитесь с ними, как добрый друг и эмиссар своего правительства. Разузнаете то, что сможете, и передадите мне.
Джеймс расхохотался. Да так сочно, как обычно не выходит у островитян.
– С чего мне помогать вам?
«Потому что я могу оставить вас здесь навсегда. Почему все так носятся с англичанами? Может быть, потому, что они сами с собой носятся?»
