Полчаса тишины. Эссе о Боге, человеке, современной культуре - страница 2



То, что было с Ним, продолжается и с Его Церковью. Люди приходят и уходят. Радостно принимают слово и быстро увядают, потому что не имеют под собою и в себе глубины земли. И птицы не перестают клевать семя Его слов. И терновник растет так буйно, словно в него по ночам подсыпают удобрения.

«Одни говорят, что Он благ, а другие – нет, но обольщает народ».

Он говорит: «Я люблю вас», – и мы тянемся к нему, как коты, чтобы Он почесал нас за ушком. Но потом Он говорит: «Возьми крест и иди за Мной. Будешь креститься Моим крещением? Сможешь? Не оборачивайся назад, коль положил руку на плуг. Не люби никого больше, нежели Меня: ни детей, ни родителей, ни вторую половину твою, с которой Я тебя венчал».

И тогда мы уходим от Него с обидой, с раздражением, с недоумением. Какие странные слова! Кто может это слушать? (Ин. 6: 60).

Неужели мы все еще думаем, что знаем Господа? Если бы мы уже знали Его достаточным знанием, не нужно было бы вопрошать: «Где Господь?» – а между тем такое вопрошание ежедневно необходимо. Оно вменяется во всегдашнюю обязанность. Где Господь? Унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его (Ин. 20: 13).

Он не только приближается, но Он же и удаляется: Отперла я возлюбленному моему, а возлюбленный мой повернулся и ушел. Души во мне не стало, когда он говорил; я искала его и не находила его; звала его, и он не отзывался мне (Песн. П. 5: 6).

Вот откуда слезы. И духовные эгоисты (а духовный эгоизм страшнее бытового) мыслят, что плакать можно только о грехах, то есть о себе самом, о том, что ты не хорош, как надо. А между тем плачут наиболее горько о Нем, а не о себе любимом. О том, что Его распяли (я сам и распял!), о том, что душа зовет Его, кричит, а Он не отзывается.

Действительно, для тех, кто знает, как Иисус сладок, весь мир прогорк.

В наши храмы приходят люди. Одни – чтобы оросить ноги Христа слезами. Другие – чтобы поставить свечку. Третьи – подсмотреть за нашею свободой, которую мы имеем во Христе Иисусе (Гал. 2: 4).

И, пришедши однажды, люди не сразу остаются навсегда. Те, кто только и делают, что ставят свечи, не любят, чтобы их учили. Те, что пришли плакать, нарыдавшись вдоволь, могут уйти, потому что душа ощутила легкость. А могут и остаться, как Магдалина – из благодарности. А те, что приходят «подсмотреть», могут уйти разочарованными, потому что не так-то легко заметить «нашу свободу», особенно там, где ее нам самим почти не видно.

Но, так или иначе, как ко Христу при земной Его жизни, так и к Церкви Его люди будут приходить и уходить. Текуч будет состав, и лишь избранное ядро на вопрос «Не хотите ли и вы уйти?» будет отвечать: «Господи! К кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни».

Споры в темноте

Обряд – лишь одежда богословия и дом для молитвы. Обряд без ума и сердца – одежда, надетая на манекен.

Богословствуя, говорят о Боге «Он». Молясь, говорят Ему «Ты». Нужно, чтобы на всякое «Он» было одно «Ты», то есть чтобы молитва уравновешивала размышление. Иначе не будет святого страха, а богословие выветрится и приведет в темноту.

Спорят ли люди с Богом? Спорят. Говоря о людях как о «них», включай и себя в их число, потому что не знаешь всех слов, живущих в твоем сердце. И ты, и я спорим с Богом в той сердечной темноте, которая глубже Мирового океана.

Эти споры жестоки. Люди говорят: «Нам плохо. И если Ты нас любишь, то почему не помогаешь? Если не хочешь помочь, Ты не благ. Если хочешь, но не можешь, то Ты не всемогущ». Больше мы не знаем, что сказать, и чувствуем, что объемлет нас пламя.