Полдень древних. Гандхарв - страница 19

«Что хороша?»

Он не понимал. Поднялся и с минуту стоял шатаясь. С удивлением оглаживая мокрые щеки. Ра странное порой творит с человеком.

Нужна, очень нужна была, колкая влага земли под ногами и плети ветвей. Он растолкал стоящих на пути и вылетел на лестницу. Знал уже, что не вернется…

Лина. Обстоятельство четвертое

Не понятно, как это произошло. Мир дернулся и полетел в сторону. Пестрая круговерть из листьев, веток, травы. Шум, треск падения. Потом тишина…

Через время обстановка осозналась. Но оглядеться мешали стебли. Бурые, мясистые, по макушку просто. Мамонтова трава… Много здесь такого бурьяна росло. Войлок! Никому в голову не придет в нем бродить и уж, тем более, валяться…

А вот ей пришло… Бежала, дерево не заметила, да и въехала с размаху. Дерево? Не заметила? Она? Выросшая в большом городе, где от всего приходится уворачиваться…

Удивительно было ощущать себя лежащей. Глупо и больно. Болел бок, болели локти. И там, если рукава засучить, не только ушибы, черт, ссадины… Режет и кровь… Как получилось?

Бывает в странных, даже опасных обстоятельствах отвлекаешься на мелочи. И порой это роковой промах.

Тело дернулось и собралось в ком. Само, без участия разума, утонувшего в судьбе локтей. Так во сне только бывает. Крупно, всем телом, дергаешься и просыпаешься. Древний рефлекс. Как у ежа, норовящего уколоть.

Прямо перед ней, в бурьяне виднелась мешковина, огромная босая ступня и покачивающийся этюдник.

Передернуло во второй раз. Взгляд медленно пополз вверх. Когда дошло до пункта «голова», пришлось зажмурится и замотать головой. Чертов манекен, все-таки!

Ангел спокойно присутствовал рядом. Нависал. Иконописный лик виднелся в перспективе. Ее разглядывали, наклонив голову. Без эмоций и любопытства. Держали паузу…

Но, вот, все-таки… Выписать дикий вензель по круче, по кустам, вокруг единственной тропинки… Или, может, почудилось? Прям как в дурных китайских боевиках, когда некто в летящих одеждах переносится за три версты в одно мгновенье. Ну, несомненно, бегает он быстро. Босой, по острым веткам? И короб этот… Он всегда за все цепляется…

Взгляд залип на мерном покачивании этюдника. Захотелось отодвинуться, еще хотя бы немного. Но некуда. Обрыв. Спиной эта пустота ощущается, даже в траве и кустах.

– Ты забыла, – ангел положил этюдник в траву.

Потом шагнул вперед и вытянул руку, может, хотел помочь. И вот этого не надо было делать. Замотав головой и руками, нет, мол, стойте там, где стояли, она быстро, местами на четвереньках, местами ползком, метнулась обратно к тропе. Даже не ожидала от себя. Этакая спорая легкость в членах. Как у бездомной собаки. И хромает вроде, и особо не спешит, а хрен поймаешь. Включилась программа «попытка к бегству номер два». С учетом всех промахов. И бог с ним, с этюдником. Ноги сами собой, незаметно и стремительно, несли к цели. Так шустро, что, кажется, будто летишь. Дома уже там, за кустами…

Но необъяснимо и пугающе обороты начали спадать. Потихоньку. Ноги ленились, словно по колено в воде. И вот уже обнаруживается неспешный шаг и размышления: «А не остановиться ли?» И остановилась, и обернулась.

Ангел позы не поменял. Так и стол лицом к обрыву, ссутулившись и понурив голову. На его, застывшем каменной маской лице, был, не объяснишь, оттенок, какой-то невыразимой горечи. Как бывает у смертельно обиженных людей.

Разрывало на части. Одна вопила и сыпала руганью, вторая находилась в тупике. Больно ей было на этого пришельца смотреть.