Полдень древних. Гандхарв - страница 17

Он оглянулся как-то быстро и воровато. Потом уставился вдаль, поверх ее головы. Было отчетливое ощущение, что мил человек заметил кого-то сзади, и даже делает тому знаки. Лицо у него как-то вытянулось и поплыло, застыло на нем удивленное, даже потерянное выражение, угол рта под пушистым усом задергался. Оглянулась, не смогла удержаться – никого.

Помолчав некоторое время, ангел спросил как-то неожиданно и неуместно, очень отвлеченным спокойным голосом:

– Карасево аст цто?

Какой-то псих. Напоминал даже не чудаковатого иностранца, а натурального выходца из профильного интерната. И манеры, и вопросы, и оскал этот страшный, которым сменился подергивающийся ус. Он пытался быть обаятельным. Как это понимают сумасшедшие. И говор его очень неоднозначное впечатление производил.

Часто такой же наивной смелостью изъясняться на совершенно чуждом по строю языке, поражают китайцы. Даже уважать их начинаешь. Каковы наглецы! Слова все положенные человек старательно произносит, но ни ударения, ни интонация, ни темп в чужой ритм не попадают. Воспринимается как словесная каша. И только через время начинаешь улавливать в этом субстрате знакомые звуки. Привыкаешь со временем, как к гулению младенца, и начинаешь понимать, чего от тебя хотят, скорее интуитивно:

Бывает такое и у дизлаликов, когда человек просто выдает ряд слов на тему, не пытаясь их связать.

Ну ладно, положим иностранец. Надо верить в лучшее.

– Вы, вижу, не местный. Поляк, серб? – его акцент надвигал на мысли, о славянском происхождении. Откуда-то он из Европы, но не немец и не француз.

Он мотнул головой.

– Арья, – и протянул кисть лодочкой по направлению к ней.

Да, он – гипербореец… Тут в Карасево все, в той или иной степени, гиперборейцы. О чем она думала, в конце концов?

– Я не столь высокого происхождения, но из стольного града.

С головой там нелады, оказывается, в другом направлении. Такой он у себя северный бог. Индра, любитель сомы…

– Сар, – к расписанной татуировками груди был официально приставлен палец. Острый, корявый, с изящным светлым ногтем. И она даже не успела уследить, как штука эта прилетела к застежке ее куртки.

– Ты?

Ангел двигался неуловимо быстро. Так во сне бывает. Видишь какой-нибудь страх на горизонте, и вдруг, бац! – прямо перед носом. Может снится? Она отпрянула.

– Лина, – ничего не оставалось, как представится. Но не надо было. Нельзя с придурками всерьез заговаривать.

Ангел склонил голову набок. И вдруг неожиданно выпалил.

– Позволь спросить, – он посерьезнел и немного оскалил зубы, – Ты видишь здесь кого-то кроме меня?

Фразы он начал стоить иначе, даже акцент почти пропал. Господи, да он еще и прикалывается! Играл, что ли, в иностранца? Зачем?

Она сделал несколько шагов назад и проронила чуть слышно:

– А должна? – навалился нешуточный страх. Много здесь было неловкого и непонятного. От чего хотелось бежать.

– Тогда почему ты обращаешься ко мне, как многим? – голос его ушел в высокие скандальные ноты. Чем-то он был возмущен.

Но заметив, что отодвигаются, напор ослабил. Сделал непроницаемое лицо и щелкнул пальцами,

– И это… как там… стольный град – это что?

Ноги жили сами по себе. Шаг назад, еще один. Надо оглянуться. Тропа там за спиной. Не оступиться бы…

Да, он, конечно, ждал, что ему будут объяснять, что такое стольный град. У него были какие-то свои планы…Но ангел этот – не актер, не сектант и не блаженный карасевец. И не сумасшедший…