Поле Куликово - страница 23

Но то ли что-то в реке случилось, то ли бог их Перун не дал тому состояться, но лодии вновь не прошли и на берег их все повыносило.

Погибли многие люди при этом, и сам Святослав чуть не погиб, но все же река вынесла его на берег.

Казалось бы, спасся он и люди его от воды реки полноводной, но тут другая беда подоспела. Повстречался на пути обратном ему Куря, каган тот, с которым когда-то он разговор имел.

Сошлись они в бою примерно равном. Людей особо не было с обоих сторон. Каждый хотел силу свою доказать и принадлежность к крови русской.

Сказал тогда Куря Святославу при встрече в едином бою:

– Князь Святоч /так он его прозывал/, есть у нас одна земля. Хватит ее на всех. Гоните вы нас подале от себя. Позволь к роду вашему присоединиться. И не нужно будет что-то доказывать и воевать между собой. Оба мы сильны и к земле этой принадлежим по крови сходной.

– Не ведал мне никто об том, Куря, – отвечал Святослав, – мать княгиня Ольга говорила только о другом. Враги вы наши и земли Руси. Потому и сражаюсь с тобою.

– Не верь этому. Смуту она пускает. Притворна мать твоя. Обманывает, не хочет, чтоб мы братьями стали.

– Какой ты мне брат. Ты даже не похож на людей наших.

– То не моя вина. Так земля и степь ее сотворили. В пыли живем, воды веками не видим. Вот только сейчас и добрался к ней, к реке этой большой.

– Не верю я слову твоему. Враг ты мне и все тут. Боишься в бою coйтись – так сдайся тогда.

Обиделся тогда Куря на эти слова, и мечи их в бою сошлись. А вскоре князь пал под его рукою и кровь хлынула из тела на кручу ту большую, где они сражались.

– Правда твоя, – сказал Святослав, уже умирая, – кровь одна у нас с тобою. Чувствую это, но уже умираю.

Присел возле него каган печенежский и глаза ему закрыл, в небо смотрящие.

– Думал, поймешь меня, брат Святоч. Но не послушал ты меня, а послушал мать свою, Ольгу-княгиню. Лучше бы глаза твои внутрь смотрели и врага там искали, а не средь народу моего или какого другого.

Сел Куря на коня и вместе с другими умчался в степь. Только раненые и остались на месте битвы той. Мертвых в реку побросали, чтоб не хоронить среди камней этих.

Собравшись с силами, оставшиеся в живых после сечи той двинулись по брегу вдоль реки к Киеву.

И снова весть быстрее ходоков тех немощных до города дошла. Узнала княгиня о гибели своего окна и горько всплакнула, закричав при этом:

– Горько пожалеют те, кто это сделал. Бог покарает их за все. Стравлю племена их между собою и пусть, они друг друга побивают.

Так оно потом и случилось. Но прежде похороны князя состоялись. Воротила Ольга оставшихся в живых ратников вновь на ту кручу. Правда, уже на лодиях туда добрались. Там и захоронили Святослава.

Где смерть свою нашел, то там пусть и захоронен будет, – сказала княгиня и велела тут же укопать вглубь каменной земли той огромную яму, в которую и людей всех, что в живых после сечи остались, также уложила рядом.

Спите совместно, – молвила Ольга в своей особой жестокости, которой наделена была с детства, – раз не уберегли князя великого, сына моего Святослава.

Так и захоронили людей заживо тех и до сих пор по круче той живые призраки носятся, словно дань времени тому воздать хотят.

Кто там бывал и видел что – то знает. Не ветер так завывает. То дух людской от тел заживо погребенных и по сей день буйствует. Есть сила такая. Дьявольской ее называют или ворожбовской. Но сила та неуемлема от людских зол создана и этим же до сих пор и поддерживается.