- Изволите пакет, мадам?
- Лучше коньяку. Напиться и...
- Забыться. Только не до полной отключки, пожалуйста. Что ж ты сразу не сказала? Могли бы в круиз поехать.
- В круиз – зимой? – скривилась Инна. – Умнее ничего не мог придумать?
- Не везде же зима, - усмехнулся Денис. – А если умнее, то можно было бы прожить две недели у нас на даче. А что? Там сейчас никого нет. Янка с детьми только летом живет, а зимой вообще никто не приезжает. Дача теплая, с камином. С медвежьей шкурой. Набрали бы продуктов и...
- И провалялись бы все две недели на медвежьей шкуре. Неплохо придумано. Вот только хорошая мысля...
- Да, приходит опосля. Если я еще когда-нибудь буду жениться, то именно так и сделаю.
Инна шутливо, но весьма ощутимо стукнула его кулаком в бок. В этот момент самолет мягко тронулся с места, вырулил на взлетную полосу, взревели двигатели. Несколько секунд – и земля осталась где-то внизу: грязно-белый снег, исчерченный сеткой дорог, спичечные коробки домов, крошечные черные скелетики деревьев. Инна сидела, зажмурившись, и держала его за руку. При каждом толчке или изменении звука она вздрагивала и впивалась в ладонь ногтями. Денис стоически терпел, хотя особой жалости к ней почему-то не испытывал.
Когда самолет набрал высоту, Инна потихоньку ожила и даже начала перелистывать какой-то журнал, торчащий из сетки в спинке переднего кресла. Но скоро отложила его и задумалась.
- О чем грустим? – Денис дернул ее за рукав.
- Честно? О Маринке думаю.
- Боишься за квартиру? Но ты же замки поменяла.
- За квартиру? И это тоже. Но, вообще-то, я думала о ней самой. Она ведь дурочка такая. Связалась с каким-то жутким типом. Мало ли что.
- Думаешь, не уехала в Сочи?
- Не знаю.
- А у тебя есть ее сочинский телефон? Или адрес?
- Нет, - Инна нервно постукивала ногтями по подлокотнику. – Я даже фамилию ее не знаю.
- То есть? – удивился Денис.
- Вот и то есть. Отец ее умер, мать куда-то уехала, квартиру она поменяла. Замуж вышла, фамилию тоже сменила. Что я, буду у нее спрашивать, как у нее новая фамилия?
- Скажи, а вы с ней похожи?
- Чего вдруг? – удивилась Инна. – Совсем не похожи. Разве что роста примерно одного. И комплекции. А так... У нее мать была донская казачка, вот Маринка в нее пошла. Знаешь, я думала, запишу адрес, когда она уезжать будет. Но... все вышло как вышло.
- Ладно, Инн, что теперь говорить. Ты же ничего не сделаешь. Может, как-нибудь все уладится.
- Посмотрим.
В этот момент самолет тряхнуло, Инна ойкнула и снова вцепилась в его ладонь.
6. 5
И снова кругом не было ничего, кроме боли. Темный океан боли, режущей, рвущей на куски. Я не чувствовала своего тела, не видела и не слышала. Только боль. Захотела крикнуть, напряглась, но ничего не вышло. Но боль стала еще сильнее, в темноте зазмеились огненные вспышки. А потом все погасло и исчезло.
Когда я снова пришла в себя, все было по-прежнему: темнота и боль. Нет, кое-что все-таки изменилось. Сквозь непрерывный звон прорывались какие-то размытые звуки. Я снова попробовала застонать и услышала тихий хрип. А потом шаги. Кто-то дотронулся до меня. Самого прикосновения я не почувствовала, просто боль стала в этом месте сильнее, вот я и догадалась, что ко мне прикоснулись.
- Марина, ты слышишь меня? – спросил едва различимый сквозь шум и звон голос.
Марина? Я – Марина?
Я с ужасом поняла, что не помню, кто я такая и что со мной произошло. Даже имени своего не могу вспомнить. Не знаю, где нахожусь и почему все так невыносимо болит. Попробовала сказать что-то, пошевелиться, но боль, как волна, захлестнула с головой.
