– Алло! Привет. Да, я уже в номере. Ужинали в ресторане. Нормально всё. Позвони моим, скажи, что всё у меня прекрасно.
Бабушке обязательно тоже позвони. Скажи, что я сегодня дышала морем, вечером много танцевала. Она поймёт, что мне здесь хорошо. Ладно, пока, а то дорого, много наговоришь.
Трубку я повесила, и меня передёрнуло. Какой противный ноющий голос. Так тихо гнусавит, что приходится напрягаться.
Так обидно за себя, что мне неприятен голос мужа.
И вдруг меня обожгло. Я вся вспыхнула: «Вот сейчас подруга увела у меня Илью».
Я легла, засунула голову под подушку и заревела. Я хотела быть на месте Марины, я хотела, чтобы этот самый Илья нежно меня обнимал. Чтобы он желал меня.
Утром первое, что я увидела, это пустая кровать Марины. Пока ворочалась, пока потягивалась, щёлкнул ключ и Марина впорхнула в номер.
Марина свежая весёлая, стала собираться на пляж. Я поняла, что вопросов задавать не надо.
– Так, подруга, ты готова? Идём на пляж. Там выпьем кофейку и начнём принимать солнечные ванны.
Маринка молодчик, показывает мне, что никаких раздоров между нами нет и в помине, просто вместе продолжаем курортную жизнь. Она, конечно, необыкновенно обаятельная. А я же нет, я как заноза в заднице, ещё и врединой оказалась, захотела порушить наши общие планы.
– Я сначала позавтракаю внизу, потом съезжу в Ботанический сад, в Никитский, а потом уже приду к тебе на пляж.
– Послушай, пошли на море, здесь на пляже дорогой воздух, за него иностранцы платят валютой. Насладимся им. За кофейком я тебе расскажу, как прошла у меня ночь.
– Я кофе не люблю.
Обе раздражённые, хмурые мы разошлись в разные стороны.
Я очутилась в ботаническом саду. Моё упрямство обернулось тоскливым одиночеством. Да ещё и грозовой ливень прошёл, и я ,вымокнув с головы до пят, протряслась от холода в художественной галерее Никитского сада. Меня бил озноб и зубы стучали и картины прыгали перед глазами.
Гроза прошла быстро, опасные молнии улетели в глубь острова и снова стало жарко. Подставляя себя солнцу, я брела среди деревьев инжира, бамбука. Вид кипарисов и чудесный запах самшита подействовали на меня магически, я успокоилась. Перед выходом из парка, я присела у бассейна с лотосами, посмотрела на эти цветы совершенства и постигла для себя истину, что некрасиво изображать из себя, обиженную барышню, а надо с миром возвращаться к подруге и дышать вместе с ней валютным воздухом.
Из Никитского сада я выходила уже в приподнятом настроении.
Я увидела такси, села в него на заднее сиденье и назвала адрес. Проехали всего одну минуту, как таксист остановился и к нам подсел молодой человек. Меня даже не спросили, буду ли я возражать. Сел он на переднее сиденье, но сразу повернулся ко мне, и так и сидел всю дорогу в пол-оборота. Неприлично неотрывно глазел на меня. Его яркая рубаха в пальмах и жёлтый галстук меня ослепляли.
– Вы здесь в командировке, я это вижу. Вы корреспондент «Комсомольской правды». Взгляд такой вдумчивой наблюдательницы. А я вот местный. И могу вам показать дикие пляжи, шашлычную дяди Али, познакомить со спекулянтами и купить у них всё, что пожелаете. Или свожу вас в птичью слободку, где в мазанках живут нищие, это наш местный колорит. Материалец на контрастах для вашей газеты, скажу я вам, будет отменный.
Его монолог был нескончаемый. Я старалась на него не смотреть, уставилась в окно. Мелькали люди, дома, у меня закружилась голова. Таксист подхихикивал. Мелькнула догадка, что таксист с попутчиком заодно и они завезут меня в ту самую слободку. У меня всё похолодело внутри. Кажется на моём лице отпечаталось замешательство.
