Полёт над цюрихским озером - страница 14

Думаешь, нам стоит ещё увидеться? – осторожно спросил Марк и посмотрел Жюли в глаза.

– Смысла нет. Меня ждут…

– Наверное, ты права. И всё же ты не по-настоящему влюблённая… Но настоящий человек.

Они долго стояли над городом и вслушивались в предрассветную тишину. Потом вышли из гостинцы и разошлись в разные стороны.

– Я шла прямо, не сворачивая. Боялась прийти к нам в номер и не захотеть увидеть её.

– Но всё же вы пошли?

– Когда я вошла, Мила ещё спала. За эту ночь я забыла её тело, улыбку и цвет. Села на подоконник, также как перед моим уходом. Странно, я не чувствовала грязи. А ведь случись это до знакомства с Милой, я бы обдумывала каждую деталь и всё поддавала анализу. Ужасно, ужасно… Помню, с удовольствием тогда отметила этот факт. Думала про себя практически с уважением, отмечая смелость и внюхиваясь в чужой запах на своих волосах. То есть одно предопределяет другое. Я лишь молюсь о том, чтобы мою память не стёрли. Воспоминания – самое дорогое, что у нас есть. Эти мысли питают меня, определяют мой дальнейший путь. Я легла рядом с ней на кровать, смотрела, как она спит. Моё тело молчало. Какая-то волна безразличия нахлынула на меня, и оттого хотелось ударить себя. Хотелось кричать и своими бесшумными звуками сотрясать воздух, чтобы разбудить Милу. Но она была явно в каком-то другом мире, иллюзорном, сотканном из её чувств и желаний. Этот Марк завидовал мне, а я Миле. Вот кто был смел в признании своих желаний и поступал согласно им. А я выпала из самой себя и смотрела со стороны. Вот мы с Милой ужинаем в ресторане, ночь, жёлтый цвет комнаты, потом подсвеченная улица, бар, мужчина, идём вместе, он на моих губах, рассвет, снова подоконник, чужое лицо рядом. Даже случайно знакомый Марк этим утром был мне ближе.

– И всё же вы это анализируете…

– Да, но не так, как если бы я это делала раньше. Я себя не ругала. И не жалела. Как я уже сказала, просто наблюдала с каким-то отчаянием. Мне надо было за что-то ухватиться. Но я не знала за что.

– Ты такая ранняя, Жюли. Тебе не спится? – Мила сонно потёрла глаза.

– Я не знаю… Наверное, дело в Париже. Здесь жалко тратить время на сон. Тебе не кажется?

– Этот сон я делила с тобой. На это ни минуты не жалко, – Мила накинула халат и прошла в ванную.

Жюли проводила её пустым взглядом и заставила себя собраться, натянуть улыбку, чтобы не объяснять то, на что у неё не хватало слов. Париж полностью проснулся и уже не напоминал ночные часы. Сейчас был слышен детский голос, требующий круассан и пожилых французов, одновременно говорящих друг другу Bonjour. Дымка тайны растворилась в утре и была отражена лишь в прищуренных глазах людей, которые ещё не привыкли к свету, проведённых ночь за разговорами и вином. Здесь чувствовалась свобода, утоление жажды любого характера, проделанного с настоящим французским достоинством. Жюли нравилось впитывать в себя это состояние и внутренне, по-театральному, его обыгрывать. Это помогало ей хоть немного сохранять равновесие и не подавать виду на произошедшие изменения.

Мила накрашенной и одетой вышла из ванной, подошла к окну.

– Я чувствую запах свежезаваренного кофе! Пойдём быстрее, пока весь не выпьют.

– Думаю, две чашки у них найдётся в любом случае, – Жюли слезла с подоконника, взяла сумку и направилась к выходу.

– Подожди, ты забыла, – остановила её Мила.

– Разве? Что?

Мила подошла к Жюли, взяла её лицо в руки, посмотрела в глаза и тихо поцеловала.