Он больше не стонал, и ночью я испугалась за его жизнь. Прочитав «Отче наш», я приложила кристалл к ране Эрланда и прошептала:
– О Боже, вылечи его, умоляю Тебя, если мне нужно понести наказание, я его понесу, но он будет жить, а рана его скоро затянется.
Утром я сварила жирный бульон и выпоила его больному, следя за тем, как медленно он глотал. А затем я рассказала Ярне о том, что Кристалл едва не обжёг кожу моей груди, когда она выходила в сени за мазью.
– Ваши души связаны одной нитью, и Кристалл сообщил тебе об этом, – произнесла Ярне после некоторого раздумья.
О том, что в ту ночь я использовала силу Кристалла для исцеления Эрланда, я не сказала Ярне. Возможно, она и догадывалась о моём вероломстве, во всяком случае, целительница никогда не дала мне об этом знать.
Однако ярл Эрланд так и не пришёл в сознание, он лишь изредка стонал, когда я перевязывала ему рану или кормила жирным бульоном, который я или Ярне варили специально для раненого.
Однажды приходил король Годфрид, чтобы проведать своего двоюродного брата. Он старался нащупать его пульс и, не удовлетворившись увиденным, низко опустил голову.
– Неужели всё ваше знание и искусство врачевания бессильны? – удручённо спросил он, – возможно, Рёрик был прав, и для воина лучшим выходом является смерть?
– Не спешите, Ваша милость. Он накапливает жизненные силы, чтобы в один прекрасный день посмотреть в Ваши глаза, – возразила я.
Но я не была уверена в своих словах, исцеление изумрудноглазого викинга затягивалось, и это всех повергало в панику. Даже Иоланда уже не была так агрессивна ко мне, как всего неделю назад. Она принесла Ярне масло и ещё несколько даров.
– Возьмите, Ярне, мне ничего не жалко для моего Эрланда. Главное, чтобы он выжил, – сказала она.
Ярне кивнула в мою сторону:
– Ваша милость, почему Вы не желаете облагодетельствовать вот эту девушку? Она лечит и ухаживает за Вашим женихом. Она кормит его, я же лишь помогаю, так как ещё сама не совсем здорова.
Иоланда была сбита с толку, она не знала, что делать. Девушка подошла ко мне и протянул свои дары.
– Возьми. Только спаси его. Я клянусь, тогда Один будет благодетелен к тебе.
– Спасибо. Ваши боги чужды мне. Я хочу спасти ярла Эрланда вовсе не из-за каких-то даров или благоденствия.
– Почему же ты так жертвуешь собой? – подозрительно спросила Иоланда.
– Тебе не понять. Я просто хочу, чтобы он был счастлив. Возьми то, что ты принесла.
Я кивнула в сторону яиц, молока, масла и драгоценных камней. Но Иоланда оставила всё это на столе.
– Помни о том, что если он умрёт, я сама лично лишу тебя головы, – напоследок угрожающе сказала Иоланда, – помни об этом, чужестранка!
За окном послышался стук копыт, Иоланда ускакала прочь на своём вороном коне.
Мы вновь перевязали рану, я покормила Эрланда и поспешила к отцу Эйблу в его дом-молельню. Встав на колени перед иконою Богоматери, я долго и самозабвенно молилась. Я боялась, что бог отвернётся от меня, но почувствовала в конце концов облегчение. Капуцин Эйбл предложил мне потрапезничать с собой, но я отказалась.
– Нет, спасибо, я не голодна.
– Но вы бледны и ослаблены, г-жа Элизабет, – возразил священник.
– Хорошо, я поем, но немного.
В тот день я вкусила ячменную похлёбку, которая получалась у отца Эйбла всегда пресной и безвкусной. Это ненадолго поддержало мои силы.
– Простите, я могла бы Вам сейчас излить душу, – сказала я, обратившись к монаху после трапезы, – но мне нужно идти. Два человека зависят от меня, я не могу их оставить.
