– Они должны видеть мое знамя, Ксентрай! – девушка рванулась из рук капитана. – Мои солдаты должны видеть, что я с ними!
– Англичане убьют тебя! – рычал тот. – Они охотятся за тобой!
– Знамя, д’Олон, мое знамя! – кричала она.
– Он у Баска! – ответил ординарец.
– Так позови его!
Жан д’Олон стоял бледный, с обнаженным мечом. Потом бросился куда-то и через минуту вернулся со знаменосцем.
– Пусти! – твердо сказала Жанна Ксентраю.
Тот разжал руку в стальной перчатке – лицо Жанны было сейчас страшным.
– Знамя! – сказала она.
Баск протянул ей древко. Девушка сорвала с головы шлем и, взглянув на опешившего, потерявшего дар речи Ксентрая, схватила белый стяг и бросилась вперед – в самую гущу атаковавших – или уже отступавших? – французов.
– Солдаты, кто любит меня, за мной! – закричала она. Белое знамя билось и рвалось над головами охваченных смятением воинов. – Кто любит меня – за мной! – повторяла она на бегу.
Она ветром летела к одной из лестниц…
Туда же устремился Бертран де Пуланжи и Жан де Новелонпон, которым комендант Вокулёра приказал стеречь ее как зеницу ока, Жан д’Олон и знаменосец Баск, оба брата Девы – Жан и Пьер.
Но как было прикрыть ее, когда она была открыта для всех англичан сразу? Как на ладони! Как единственное белое облачко на целое небо! Для сотен английских стрел!
– Ведьма! Ведьма! – кричал Гласдейл, указывая пальцев вниз, на знамя. – Лучники, сюда! Сотню золотых тому, кто подобьет ее! Сотню золотых! Торопитесь же, болваны!
Но Жанну видели и свои – видели белое знамя в ее руках, видели ее лицо, полное гнева, слышали ее голос. Смелость девушки, ее самоотверженность и воля заставили войско встряхнуться и со всей яростью вновь двинуться на барбакан…
Рыцари Девы не успели взять ее в плотное кольцо – у самой лестницы она вырвалась вперед. Солдаты, увидевшие свою героиню под самой крепостной стеной, уже рвались наверх. Гласдейл, ревевший: «Убейте девку! Убейте ее!» – выхватил из ножен меч – кто знает, может быть, и ему придется вступить в бой! Противник напирал – французы потеряли страх! Это все Дева – будь она проклята!
А Жанна, перехватив древко посередине – в правую руку, уже ухватилась рукой за первые ступеньки лестницы…
…Вилли-Нос расторопно занял место у бойницы – секунду назад железный болт французского арбалетчика выбил его соратника, угодив тому в плечо. Коротышка уже стиснул стрелу у наконечника в пальцах левой руки, прижав ее к луку, и отводил тетиву правой, когда увидел хлопающее на ветру белое полотнище и лицо девушки – сведенные к переносице брови, открытый рот, горевшие глаза. Она двигалась прямо на него – и смотрела на него.
– Ого! – сказал он. Иголки были, а не глаза! Вилли-Нос раздумывал недолго. «В шею! – только и пронеслось в его рыжей голове. – Чтоб наверняка!» Пальцы правой руки коснулись ключицы – и стрела ушла вниз. «Успею пустить вторую! – решил он, быстро делая шаг назад и нагибаясь за новой стрелой. – Успею!»
– Вилли-Нос – курносый нос, точно наш дворовый пес! – услышал он скороговорку над собой – его товарищ, уже с натянутым луком, выглянул в ту же бойницу…
Когда Жанна ступила на лестницу, д’Олон не последовал за ней – он окрикнул нескольких арбалетчиков, искавших себе верную цель.
– Убейте любого, кто будет угрожать ее жизни! – указав пальцем на Деву, приказал он. – Любого – не промахнитесь!
Коротышка сделал свое дело, и Жанна, как пушинка, уже замерла на лестнице – она все еще прижимала к себе знамя, хотя ее обожгло – больно. Тогда в бойнице и появился здоровенный лучник, но выстрелить он не успел – трое арбалетчиков выпустили железные стрелы одновременно…
