Полгода - страница 18

Я была не против порассуждать на тему "раньше было лучше", и уже приготовилась дискуссировать, но дед тут же оборвал мой порыв словами о важности его прихода ко мне и ценности знаний, что он должен мне передать. И "раньше было лучше" не входит в перечень излагаемых сведений.

Васька всегда чувствует наше приближение до того, как мы вставим ключ в замок. Мы экспериментировали: стоит только зайти кому-то из членов семьи в подъезд, как Василиса несется встречать к порогу. А потом наша малышка с круглыми боками от ежедневного ничегонеделания громко мурлыча бросается под ноги, требуя ласки и внимания. И корма.

Но сегодня все было несколько иначе. Васька уже топталась у порога, готовая броситься под ноги, но стоило мне только открыть дверь, как шерсть на загривке и спине встала дыбом, из приоткрытой пасти вырвалось зловещее шипение, которое, по кошачьему мнению, должно было напугать непрошенного гостя. Без какой-либо подготовки Васька выпустила когти, прыгнула на Арсентия, и пролетев сквозь моего деда, врезалась в дверь. Я подхватила питомца и, поглаживая и приговаривая успокаивающие слова, закрыла в своей спальне.

– И животные, – без предисловий сказала я, вернувшись к деду. Он уже переместился в зал и с интересом рассматривал интерьер, уделяя особое внимание фотографиям на стене.

– Что? – не понял дед, переведя на меня взгляд.

– Животные тоже тебя видят.

– Удивительно, да? Вроде, живем в одном мире, ходим рядом, а видят только четвероногие.

– Почему так?

– Думается мне, что дело в отсутствии человеческого разума. Они видят то, что видят и не отрицают ни божественного, ни земного. Человеку свойственно сомневаться, перепроверять, переубеждать себя и других. И когда в раннем возрасте взрослый научит ребенка видеть лишь материальное, внутренний взор перестает замечать духовное.

Смысл в его словах имелся, и я, удовлетворенная ответом, кивнула.

Дед выглядел как живой. От него не исходило ангельского сияния, он ступал по полу, прикасался к вещам, от него пахло свежескошенной травой, будто он только вернулся с покоса. Мне было интересно, холодный ли он или теплый, не восставший ли мертвец?

– Можно я тебя потрогаю? Или не смогу?

Дед протянул руку, и я кончиками пальцев дотронулась до нее. Рука оказалась чуть прохладной и мягкой, как у обычного человека, но в тоже время что-то необычное, необъяснимое было в этом прикосновении, словно мне довелось приоткрыть великую тайну, прикоснуться к чему-то неведомому для обычного человека.

– Мое тело давно истлело, лишь кости покоятся в земле. То, что ты видишь перед собой, всего лишь образ, что был при жизни.

– Ну ты был… красивый, надо признать.

– Да, был недурен собой, – рассмеялся дед, но тут же серьезно продолжил. – Время, Полина, на земле нещадно проглатывает секунду за секундой, отнимая у нас возможности. Я могу не успеть, остался всего час. Наша задача развязать узел твоего пути, разгладить дорогу жизни.

Мой взгляд упал на часы. Ровно одиннадцать вечера.

– Как, дед? И успеем ли за час?

– Я покажу тебе сюжет, он заставит тебя переменить взгляды. И после ты найдешь ответ на вопрос об истинном смысле жизни.

Твердая, прохладная рука сжала мою ладонь, и прежде чем мир заплясал в бешеном ритме первобытного танца перед моими глазами, дед произнес: "Не бойся, я буду с тобой до конца". Я ничего не успела понять и уточнить, как провалилась в белый плотный туман. Абсолютная бесцветная пустота, лишенная ощущений: меня словно не существовало в те мгновения, лишь слова глубоко в сознании задавали вопрос о том, где я. В пугающей неизвестности рука деда не позволяла окончательно дезориентироваться и впасть в панику.