Не тратя времени на взаимное обнюхивание, крепыш двинул спич:
– Значит так, художник, слушай внимательно. Я человек незлой, калечить тебя не хочу. Сделай всё правильно, и мы разойдёмся без проблем.
– «Правильно» – это как?
– Это так: забирай свой вонючий эскиз и вали отсюда куда глаза глядят. В свою вонючую Ма-аскву. И больше чтоб к Катюхе на пушечный выстрел не приближался. Увижу рядом – убью. Ты всё понял?
Такая вульгарная постановка вопроса возмутила меня до глубины души, и я хоть и чувствовал себя отчасти виноватым, но довольно жестко ответил, что мы с Катей люди взрослые и в своих отношениях разберемся без стороннего арбитра. В конце концов, пусть дама сама выберет, кто ей больше по сердцу, это будет самый правильный вари…
– Ну и дурак, – не дослушав, буркнул боровичок и решительно бросился в атаку.
Я даже не успел принять боевую стойку – боровичок тараном снёс меня наземь, взгромоздился сверху и принялся окучивать сразу с обеих рук, азартно покрикивая:
– Нна тебе, сцуко! Нна, пад-донак ма-ас-кофффский! Нна!! Нна!!!
Нет-нет, это нечестно, это неправильно!
Мы должны были выписывать боксёрские круги по двору, красиво маневрируя и гарцуя, как рыцари на турнире… а этот скот просто бросился мне в пояс и даже ни разу ударить себя не дал!
Ну разве это драка?
Разве так поступают настоящие джентльмены?
Это что за деревенская дикость?!
– Нна! А вот в нагрузку! Эть!
От ударов голова гудела как чугунный котел, перед глазами всё плыло, я пытался прикрываться, однако неистовствующий боровичок ловко совал мне под руки, не на убой, но вполне ощутимо и ошеломляюще.
Не знаю, чем бы всё закончилось, вполне возможно, ещё через полминуты я бы благополучно отключился… но тут где-то рядом с нами раздался возмущенный женский вопль и боровичка кто-то принялся стаскивать с меня, ругая на чём свет стоит и беззастенчиво награждая оплеухами.
– Катюха, ну прекрати…
– «Шлеп!!!»
– Кать, мы тут просто шутили…
– «Шлёп!!!»
– Да всё, всё, я всё понял, не трогаю я его… Ай! Больно же, прекрати!
– Никита, ты совсем дурак? Что ж ты делаешь, сволочь?! Ты чего на людей бросаешься?! Я тебя предупреждала?! Да я тебя прямо сейчас сдам Семёнову! Всё, уже звоню!!!
– Катюха…
– Никита, у тебя десять секунд!
– Кать… ну всё, всё, ухожу!
– Пошел вон отсюда! Считаю до десяти – и звоню!
– Всё-всё, уже пошел…
Освобожденный своевременным женским милосердием от увесистого боровичка, я сел, мотая головой и восстанавливая дифферент, и увидел, что мой супротивник торопливо удалялся прочь, за ним в кильватере пристроились двое помощников с повязками, а у пожарного входа столпилась вся арт-группа в полном составе: снегурочки, возглавляемые Катей, и киндеры-рисовальщики.
В общем, все, кто был в этом крыле, выскочили посмотреть, как мы тут развлекаемся. Наверное, шумно получилось, боровичок оказался на диво звонким, да голосистым.
– Ну всё, нечего тут глазеть! – шикнула на детвору одна из снегурочек. – Не видели, что ли, как парни балуются?
– Это гомосеки балуются, – солидно пискнул кто-то из толпы. – А парни дерутся.
– Семёнов, следи за языком! – прикрикнула Катя. – Девочки, давайте все по местам. Так, внимание: считаю до десяти, кто останется – не получит подарка. Раз!
Угроза возымела действие: спустя несколько секунд арткиндеры, подгоняемые снегурочками, исчезли за дверью, и мы с Катей остались одни.
Какая замечательно строгая девушка. Всем даёт по десять секунд, и Никите и детям. А мне сколько дадут?
