Она даже не успела испугаться – то есть не успела испугаться снова, как с громким всасывающим звуком ее куда-то втянуло. Карина задохнулась, захрипела, схватилась за горло. Вокруг была тьма. Не видеть, не слышать, ничего не ощущать… Ад должен выглядеть именно так.
Тьма сдавливала со всех сторон. Карине казалось, что ее самой больше нет, что она стала частью этого мрака и что для нее больше нет ни будущего, ни прошлого, а есть только бесконечное неопределенное нечто здесь и сейчас, бесформенное и пугающее.
Но вдруг впереди что-то мелькнуло. Отблеск? Искра? В небытии возникла цель, и Карине сразу стало легче. Там был ориентир, он подсказывал, что такое «впереди», «сзади», «справа» и «слева». Он доказывал, что есть «где», а раз есть «где», значит, должны быть «когда», и «кто», и «что».
«Кто» – Карина Шелестова, «когда» – в субботу, «где» – в самом странном месте вселенной, которое имеет какое-то отношение к их школе. «Что» – нить, переплетение красных и оранжевых искр, ориентир, путеводная звезда. Карина протянула руку и уцепилась за нее. На ощупь нить была толстой как канат, такой же плотной, шершавой. Какое счастье снова чувствовать что-то, ощущать всеми клеточками ладони бугорки и неровности. Карина взялась за нить обеими руками, обхватила ногами как канат на уроке физкультуры. И полетела вниз.
Как Алиса, подумала Карина. Додумать эту мысль она не успела, потому что рухнула, но не в кроличью нору, а прямо на руки Матвею в десяти метрах от сцены и батутного замка.
– Испытание пройдено, – сказал он радостно. – Поздравляю.
Глава 6. От Красной площади до Эйфелевой башни
Гарнизон был городом в городе. Аккуратные домики, улицы без названий, обнесенные по всему периметру железным забором из черных прутьев. Мама рассказывала, что в ее детстве сюда нельзя было войти просто так. У каждой проходной стоял часовой, непременно с ружьем, и пропускал внутрь только по специальному разрешению. Но дети все равно находили способ проникнуть за черную ограду: через сломанные прутья или благодаря личному обаянию. Детей часовые обычно пропускали без проблем.
Сейчас солдат с ружьями не было. В проходных устроили магазины; прутья, растянутые в разных местах по периметру, гостеприимно приглашали всех желающих. В гарнизоне был стадион, где тренировалась футбольная команда, а также бегали или ходили с палками обычные жители.
Они тоже ходили на стадион по воскресеньям. Папа бегал, мама прыгала через скакалку, Машка носилась как спаниель на выгуле, а Карина брала с собой ракетку и пыталась представить, что играет в сквош на Лазурном берегу, или же отрабатывала броски мяча в баскетбольную корзину.
Обычно это было весело, несмотря на то, что Карина и спорт находились на противоположных концах вселенной. Но сегодня впервые ей никуда не хотелось идти. Хотелось запереться в своей комнате, разумеется, без Машки, и думать.
Ей было над чем подумать. Вчерашний день не выходил у нее из головы. Карина последовательно металась между абсолютным неверием, подозрением и головокружительным восторгом.
Она не такая, как все. Она – полихром. Она обладает… магией.
Это розыгрыш. Конечно, розыгрыш. Они издеваются над ней.
Ерунда. Фантазии Жарова, чего от него ожидать. Забыть и не вспоминать.
Здравый смысл был всецело на стороне последней версии. Какие еще полихромы? Какая цветовая энергия? Она не Жаров, чтобы бредить наяву.
